– Говорить с тобой будем сурьёзно, дружок!
– не унимался Берен, затягивая его в дом с той же нарочитой неспешностью, с какой удав глотает законную добычу.
– О женщинах, о, как!

– Так что ж о них впустую-то гуторить, на вкус бы смекнуть, али хоть пощупать!
– заметно "окая", разулыбался Вилль.

– Ты мне в уши-то компот не лей! Девку свою успел ощупать, прежде чем в город потащил?

– К вам Темар заходил, да?
– спросил эльф, напрочь проигнорировав "уши" и "свою девку".
– Что сказал?

Берен пожевал губами, крякнул и, не стесняясь своего воспитанника, глотнул сидр прямо из бутылки.

– Говорит, спите вы, стражнички, пьёте, а по городу оборотниха твоя гуляет, людишками закусывает. А ты, значицца, попустительствуешь, так?

– Вы мне лапшу на уши не вешайте! Про Алессу я только вам и сказал... И с чего бы ей после года сытой жизни своих соседей рвать, а?

– Кто ж её знает? Может, норов взбрыкнул, может, с Агафьей чего не поделила... Ничего сказать не хочешь, а, дружок?

– Откуда ж мне знать про бабьи размолвки?
– вполне естественно удивился Вилль.
– Они из-за безделушки горячей, чем из-за мужика повздорить могут! А почему вы думаете, что это она, может, зверь забрёл? Лесович говорит, Зосий в лесу шатуна видел...

– Загрыз, разделал и кишки на шею повязал?! Бусики, ядрёна ворона...

Берен поднял со стола длиннополую, по колено, кожаную куртку с вышитым на правой стороне груди золотым грифоном - гербом Неверрийской Империи.

– Ну, дружок, пойдём, - со вздохом произнёс градоправитель, опоясываясь и стряхивая с чёрного рукава невидимые пылинки.
– Знахарку твою заарестовывать и под замок сажать.

– Вы... Нет!
– Вилль лаской метнулся к дверям, загораживая выход собственным телом, и решительно положил кисти на рукояти сабель. Берен внимательно посмотрел на плотно сжатые губы и сурово нахмуренные чёрные брови воспитанника, и внезапно усмехнулся. Сейчас капитан Винтерфелл напоминал того затравленного и скалящего зубы на весь мир волчонка, которого он повстречал тринадцать лет назад.

– Небось, вклепался?!

– Ч-что?
– моргнул эльф.

– Дурак ты, Винтерфелл!
– проворчал Берен и присел на краешек длинного стола.
– Сам понимаешь, что не зверь лесной набезобразничал, а нечисть. У нас в городе, окромя знахарки, нечисти больше нет! Не было и не будет! Ты на себя посмотри, сам за неё кого хошь порвать можешь... Что с тобой такое, Арвиэль?

Вилль закусил губу и весь как-то сжался, чувствуя, что напряжение уходит вместе с силами. Вклепался... Да, вероятно, со стороны именно так это и выглядит, но на деле всё гораздо сложнее.

– Каждый имеет право на жизнь. Это ведь ваши слова, верно? Я поступаю так, как вы меня учили...

– Она - нечисть!
– упрямо повторил Грайт.
– Зверь с человеческим разумом! Лучше бы ты её за воротами оставил...

– Неужели?
– с издёвкой процедил эльф.
– Почему же сами так не поступили? Она - истинный оборотень, и себя контролирует!

– Успокойся, - насмешливо сказал Берен.
– И сядь. Мне ещё твоей истерики не хватало. Что ты намерен делать?

– Не открывать ворот, - всё ещё мрачно отозвался эльф.
– Если это действительно нечисть, то просто так она не уйдёт. Да и мы не можем её выпустить, вдруг это кто-то из своих? Будем искать!

– Хорошо. Сегодня шестое вьюжня... У тебя неделя, плюс-минус пара дней... Панику в городе прекратить, Агафью похоронить, за знахаркой проследить. Действуй!

***

– Бедная, бедная Агафья!
– причитала Марта, вертясь перед большим настенным зеркалом в солидной вычерненного дерева оправе.
– Как думаешь, мне платочек красный к тулупчику одеть, али беленький наряднее смотреться будет?

– Кошмар!
– кивнула Алесса, ловя ртом подкинутый орешек. Она сидела на диване в гостиной как раз напротив груды вываленной из шкафа одежды.

– Что? Что кошмар?
– подпрыгнула травница, взмахнув обеими платками сразу.

– Бедная старая Агафья! Несчастная! А ты тряпку половую повяжи, всё равно правитель на тебя глазеть будет.

Травница фыркнула и решительно обмотала вокруг шеи белый пуховой платок. Не жаль ей Агафью вовсе, чего тут греха таить! Да никому не жаль, уж больно скверной была ростовщица. Похоронят её, да и позабудут, как камешек речной из туфельки вытряхнут.

– А Вилль-то вон как за нас беспокоился. За обеих!
– кокетливо стреляя глазом, протянула травница.

– Угу! Кто ж ещё его стражничков от похмелья лечить будет.

– Дура ты, Леська, ой, ду-ура!
– привычно вздохнула женщина. А какой бы мог сложиться квартет!