Несколько мгновений Лена не двигалась. Она и хотела бы - не могла. Потом проснулась. С силою съездила Хачику рукояткой пистолета по затылку, от чего тот почти потерял сознание. Потом обеими руками поймала его голову и колотила о стену.

– Заткнись, падаль!
– шипела она, задыхаясь.
– Заткнись!

Что-то где-то тихонько пропикало. Лена остыла. Опустила руки. Это были всего лишь часы. Они не понимали того, что здесь сейчас происходит и просто сообщили время. Лена отошла в сторону, прижавшись к углу. Посмотрела на свои руки. Пахло ужасно. Всё тут было посыпано какой-то зловонной гадостью, которая должна была забить тяжкий запах сортира. Но запах порошка не забивал, а только смешивался с сортирной вонью.

Сквозь мутно-сиреневый полумрак Лена различала: руки её были в крови.

Волна зашипела и тихо ударила в каменистый берег, разбросав в разные стороны мелкие солёные брызги. Лена подошла ближе и, сняв шлёпки, шагнула медленно в холодную прозрачную воду. Потом посмотрела вверх. Стояло раннее утро. Начало июля. На пляже в этот час было пусто.

"Наверное, вот так всё выглядело когда-то, - подумала Лена, - когда людей ещё не было." Когда-то, очень много столетий тому назад.

Море уходило до самого горизонта - насколько хватало глаз. Издалека долетали сюда крики перепуганных чаек. Над водой висели два неподвижных пуховых облачка, похожие на кротких, задумчивых барашков. Наверное, Адам и Ева были счастливы в этом своем райском Эдеме. Но только всё это теперь ужасно давно.

...Лена вышла из воды и присела на прохладные, ещё не согретые солнцем, камни. Поёжилась. Утренний ветерок тихонько, играючи, пощекотал её по спине. Потом убежал. Лена, не отрываясь, смотрела туда, где за бесконечной морской синью, скрывались далёкие неведомые берега.

– Не хочется подыхать?
– шевелил Хачик окровавленными губами, медленно вставая на ноги.

– Тебе хочется?
– Лена глянула на него и приподняла дуло. Палец лежал на курке. В глазах не было совсем никакого выражения.
– Тебе хочется?
– повторила она устало, целясь Хачику в лоб.

Тот, вдруг, наклонился, схватил руками живот и тяжело плюхнулся на грязный кафель. И, хоть лицо его было залито кровью, Лена увидела, как сильно он побледнел. На окровавленных губах проступила белая пена. На лбу сквозь кровь появились крупные капли пота. Лена убрала дуло.

– Что это?
– шептал Хачик.
– Что это?

Потом, вдруг, стих, замер.

– Сука... Она мне что-то подсыпала...

Лена не могла ничего понять, но чувствовала почему-то - Хачик не притворяется... Тот стоял на коленях и глядел неподвижно в мёртвую жгучую пустоту. Лена растерянно молчала. Хачик протянул руку.

– Дай мне пистолет, - прохрипел он, - дай мне пистолет, и я её сейчас кончу.

Лена встрепенулась быстро. Села на корточки.

– Когда ответишь на пару вопросов...

Хачик опустил руку. Он пару раз тяжело моргнул. Несколько больших прозрачных капель выступило у него на лбу. Он продолжал смотреть в стену.

– Спрашивай.

– Кто организовал нападение на редакцию "Дем. Кубани"?

– Саркисян, - безразлично проговорил Хачик.

– На кого он работает?

– На Оганесяна.

– То есть, заказал Оганесян?

– Я думаю.

– Но зачем? Что ему было нужно?

Хачик закачался на месте и, чтобы не упасть, ткнулся рукой в грязную стену. Он проглотил тяжёлый комок в горле и только потом смог ответить.

– У Макарова была какая-то статья. Оганесян не хотел, чтобы она появилась в газете.

– Что за статья?

Дверь туалета резко подёргали с той стороны. Хачик молчал, тупо глядя перед собой.

– Что это была за статья?
– повторила Лена.

– Не знаю.

– Примерно - о чём?

– И примерно не знаю.

В дверь постучали. Настырно и долго.

– На кого работал Макаров?

– На Ашота.

– То есть, это был заказной материал?

– Наверно, заказной.

В дверь продолжали стучать.

– Где сейчас Ашот?

– Убрали.

– Кто?

– Менты Саркисяна.

Хачик протянул руку.

– Дай ствол.

– А Макаров?

– Тоже убрали.

– И тоже Саркисян?

– Да. Пистолет дай.

Лена вынула из кармана вальтер и, держа Хачика на прицеле, сунула ему в руку свой макаров. Хачик тяжело встал с колен и, шатаясь, побрёл к выходу. Стук прекратился. Лена поняла - сейчас будут ломать дверь. Хачик резко откинул защёлку.

Дверь распахнулась. У входа стояли трое армян мрачной наружности. Увидев Хачика, они будто оторопели сперва. Один, сориентировавшись, полез в карман.