— Схвати меня за руки, — он выглядел изнуренным, полностью обессилевшим, — и тащи.

Софи так и сделала. Она тащила его, словно ее жизнь, его жизнь, — всё, чем она дорожила, зависели от этого. Она полагалась на ту же самую, взятую взаймы силу, которая позволила ей забраться на вершину скалы у моря и пройти по торфяникам, когда те люди преследовали их.

Сам процесс спасения Чада походил на роды, или, во всяком случае, на то, как она себе это представляла. Боль. Препятствия. Страх. Усилия, вызывающие пот. Понемногу, с ее помощью, он пролез через камни, ранящие тело, и вот голова и плечи расширили отверстие с ее стороны. С последним рывком, он выпал из проема, руками обхватил ее за талию, и его вес лишил ее равновесия.

Они вместе упали среди камней, их ноги и руки переплелись. Она оказалась и на нем и под ним. Камни вонзились в ее бедро, его крепкий торс удобно укрыл остальное ее тело, а ее пальцы сжали прядь его волос.

Слезы катились по ее лицу, и его плечо, к которому она прижалась щекой, промокло. Она не знала, почему плакала. За исключением некоторых мелких повреждений, казалось, он был в порядке. И она тоже. По правде говоря, это было несравнимо с бегством от вооруженных бандитов в темноту ночи. Но, тем не менее, она заливалась слезами и к тому же икала.

Его дыхание было неровным и горячим. — С тобой всё в порядке?

Безумный смех поднимался в ее горле. Она зарылась лицом в его рубашку и крепко обняла его, пока не перестала дрожать, хотя и не могла сказать, кто из них дрожал сильнее. Он мягко разжал объятия, поднялся на ноги и помог подняться ей.

Держа ее лицо в ладонях, он решительно смотрел на нее и улыбался.

— У тебя такая же реакция, как была у меня прошлой ночью, когда я понял, что тебя не застрелили.

В ответ она рассмеялась, всё еще всхлипывая. Он ладонями вытер слезы с ее щек.

Она рукой указала на каменный лаз. — Это туннель контрабандистов?

— Если и был им, то не использовался уже давно. — Носком ботинка он оттолкнул упавший камень.

— Я не был причиной обвала. Я лишь вызвал его гнев, — он покачал головой и пошевелил левым плечом. — Давай выбираться отсюда, а потом я объясню.

— Давно пора.

Софи взяла фонарь. Чад нес меч, словно побывавший в битве воин в своей рваной, покрытой кровью рубашке. Рукав был почти оторван у левого плеча, зигзагообразные ссадины покрывали кожу. Образ солдата подтверждался его лицом, застывшими чертами и жуткой усталостью в глазах. Вдобавок он хромал, осторожно ступая на правую ногу.

Быстро оглядев муслиновое платье, она заметила темные пятна, сияющие и мокрые в свете фонаря. Кровь Чада. Совсем не чувствуя отвращения, она прижала свободную руку к пятну и почувствовала странное ощущение кровных уз, которые выдержат всё, что преподнесет им будущее.

Всё внутри нее перевернулось. Связь с Чадом, с мужчиной, лазившим по скалам, убегавшим от пуль, бросавшим вызов обвалам… и он вызывал в ней поразительные, возбуждающие ощущения. Да, само пребывание с этим человеком наполняло ее радостью такой же яркой и сияющей, как его волосы.

Но в этом мужчине была еще одна сторона, погруженная в тайны и темноту, скрытая за стенами, за которые он не позволял ей проникнуть, как бы она не пыталась. А она была женщиной, не перестававшей пытаться, недовольной ограничениями, неполной его частью, которую он ей предлагал.

И всё-таки он вообще ничего не предлагал. Несмотря на то, через что они вместе прошли, что они пережили, она не должна забывать, что он не давал ей никаких обещаний. Он не говорил об их совместном будущем. Просто иногда, из-за той близости, которую они испытали, будучи знакомы так недолго, она чувствовала так, словно это будущее у них было.

Она с сожалением смотрела на его широкие плечи и упругий изгиб его зада, следуя за ним по туннелю, а потом вверх по лестнице. Предложив ей руку, чтобы она смогла забраться в винный погреб, он остановился, чтобы осмотреть бутылки, расставленные на ближайшей полке. Всё так же сжимая в руке меч, он схватил бутылку и пошел дальше. До того, как они вышли за дверь, он грустно посмотрел на нее, устроил бутылку в локтевом изгибе и взял ее за руку.

— Ты собираешься рассказать мне об этой вещи? — она указала на оружие.

— После того, как выпью достаточно вина.

Они оба заморгали от сравнительно яркого света кухни. Софи поморщилась от количества кровавых пятен на льняной рубашке Чада.

— Я займусь твоими ранами. — Она открыла ящик наугад, в надежде найти тряпки для мытья посуды.

Рукой он схватил ее за запястье, бедром закрыв ящик. — Позже. После вина будет меньше болеть.

Он поискал в буфете бокалы и штопор. Протянул их ей, снова взял бутылки, меч и, прихрамывая, прошел в смежную комнату.