— Я не одета для такого роскошного заведения, — сдержанно заметила она, — да я, собственно, и не голодна.

Пенни согласилась сесть с ним в машину, поскольку было бы глупо отказываться от его предложения подвезти ее, в особенности теперь, когда она совершенно без сил. Но она просила отвезти ее домой, а не в город! Еще хорошо, что сообразила немного привести себя в порядок и чуть подкраситься, после того, как уложила Люси спать. Теперь, если Сол настаивает, чтобы они поужинали в «Старой ферме», она, по крайней мере не будет выглядеть растрепанной, а по решительному выражению лица и блеску серых глаз Сола она понимала, что рядом с ней волевой мужчина, который намерен поступать по-своему.

— Вы сегодня обедали? — добродушно спросил он Пенни, не отрывая глаз от дороги. — Может, это удивит вас, но я — нет. — Он развернул свою великолепную машину с искусством, достойным ее элегантного дизайна. — Сразу, как вы ушли, я отменил все-таки ранее намеченный деловой ланч и остался в офисе, чтобы закончить кое-какую необходимую работу, перед тем, как приехать к Люси.

— Ну, это ваша проблема, а не моя. Я не просила вас приезжать, — вздохнула Пенни.

— Не просили, — послушно согласился он, ведя машину между высокими дубами, отмечающими границу территории ресторана. Он припарковался прямо напротив входа. Пенни еще возилась с пристежным ремнем, когда он вышел и терпеливо ждал ее, раскрыв перед ней дверцу машины. Рука, которая помогала ей выйти, не отпускала ее. — Нет, Пенни, — повторил он, и на его лице она не заметила и тени улыбки. — Но вы просили меня жениться на вас. И это, как раз то, что я собираюсь сделать.

В доме у Маргарет она думала, что Сол жестоко пошутил над ней, но сейчас он говорил совершенно серьезно, она это видела по его задумчивому взгляду. Нет, он не шутил...

— Но... — У нее не нашлось слов, чтобы передать удивление, даже ужас. Последние часы она провела, занимаясь самобичеванием, ругая себя за тупость, глупую надежду на то, что она когда-либо будет жить под одной крышей с этим человеком... а теперь вот как все оборачивается!

— Не спорьте со мной, Пенни, у меня сейчас не то настроение, — быстро предупредил он ее. — Нам многое надо обсудить, и мы сделаем это сегодня вечером за хорошим ужином.

Следующие секунды три она размышляла, стоит ли ей принять его предложение. Сильные руки, которые все еще сжимали ее, обещали стать жестокими, если она его ослушается; и если она собирается все же идти в ресторан, ей лучше делать это немедленно, а не ждать, пока ее туда затащат силой.

Бегло оглядев оформление и убранство ресторана, она пришла к заключению, что он действительно самого высокого класса. Столик, за который их пригласили сесть, был покрыт льняной скатертью, сервирован серебряными приборами и сверкающим хрусталем, и, наконец, он был очень удобно расположен в углу просторного, залитого огнями свечей зала. Толстый мягкий ковер, роскошные кресла, ненавязчивая приятная музыка успокаивали ее взвинченные нервы. Пенни с любопытством дотронулась до красного бутона розы в серебряной вазе, стоявшей перед ней. Цветок был живой. Последняя роза лета, подумала она немного патетично, отказываясь взять меню, которое ей предлагал Сол.

— Я же сказала вам, что не голодна.

— Ну, а я голоден. — Кивком головы он подозвал официанта. — Дыню, затем, пожалуй, «Одинокую Веронику». Это сделайте дважды. И бутылку шабли «Премье Крю».

— Повторяю: я не хочу есть! — взорвалась Пенни, когда официант отошел от них. Глаза ее сверкали гневом. Проклятый Сол ван Димен! Он решил, во что бы то ни стало впихнуть в нее еду и заставить делать так, как ему хочется. И разве на самом деле он мог принять ее предложение, после того, что ей наговорил?

— Тогда оставьте все это, — холодно посоветовал Сол. — Если вам не нравится, можете выбрать, что хотите, когда я вас попрошу сделать это, но я не намерен смотреть, как вы сидите перед пустой тарелкой, как надутый ребенок.

— Хотела бы я знать, что вы намерены делать?! — парировала она, прекрасно сознавая, что не сможет устоять перед легкой и изысканной пищей, которую он для нее заказал. Она вдруг почувствовала, что ужасно хочет есть, — и это обстоятельство очень ее огорчило. Она ничего не желала от него, в особенности того, что могло бы ее порадовать.

— Я сказал вам, что намерен принять ваше предложение жениться на вас.

— После того, как вы уже отвергли эту идею? — В ее голосе слышался откровенный сарказм. — Вы что, считаете меня совсем дурой?

— Дурой? Нет. Глупенькой — да. — Сол замолчал, когда официант принес вино и, следуя традиции, вначале похвалил марку заказанного вина, затем выпитый на пробу глоток. Когда они вновь остались одни, Сол мягко продолжал: — Если вы считаете себя вправе предлагать мне брак, тогда уж оставьте мне право менять мое решение.

— Не очень-то часто вы пользовались этим правом. — Пенни даже не делала попытки скрыть, как он ей не нравится. — Вы, похоже, по природе упрямый и неуступчивый.

К сожалению, его нисколько не огорчило ее обвинение. Надо же, он даже умудрился улыбнуться: гримаса скривила его правильной формы рот — словно высеченный капризный рот греческого бога, — и это придало его худощавому лицу особую привлекательность.

Внезапно Пенни почувствовала, как теплая волна захлестывает все ее тело, она смущенно гадала, не так ли и ее сестра реагировала на этого человека. Она уставилась на белоснежную скатерть на столике, между тем, как его спокойный голос, казалось, лился над ее склоненной головой.