Пенни кивнула и, тут же спохватившись, что он может не смотреть на нее, сказала:

— Конечно, венчаться в церкви было бы немного смешно, не так ли? Все эти клятвы в любви и верности? — «Телом своим я поклоняюсь тебе», — добавила она про себя, подавляя дрожь, пробежавшую по ее телу при мысли о сильном, мускулистом теле Сола рядом со своим, — нет уж, довольно о поклонении!

Он бросил на нее взгляд исподлобья.

— Осмелюсь сказать, что многие венчаются в церкви, преследуя куда менее благородные цели, чем у нас, — холодно заметил он. — Но согласен, пусть лучше будет светская церемония. Вы хотите пригласить гостей?

Вопрос удивил ее.

— О нет, не думаю, что надо приглашать гостей. — Одна из ее самых близких подруг уехала, другая сейчас в больнице — ждет своего первенца, родных у нее нет. И к тому же — это все так необычно!

— В высшей степени странно, что вы не хотите, чтобы ваши друзья присутствовали на церемонии. — В голосе Сола послышались сердитые нотки.

Пенни почувствовала укор в его словах.

— Вы, кажется, забыли, что я в трауре, — тут же парировала она, не желая объяснять, как мал, по сути, круг ее друзей. — Пусть все произойдет тихо и скромно... пожалуй, хорошо было бы пригласить Маргарет с Люси.

Она посмотрела на его строгий профиль.

— Конечно, вы можете пригласить ваших родственников, — чопорно добавила она.

— Тогда никого не будет. — Резкость его ответа поразила Пенни. — У меня нет никого, к кому я был бы особо привязан. Обязательно пригласим Маргарет... может понадобиться еще один свидетель.

Пенни молчала, опустив голову. В конце концов, понятно, что Сол не хочет, чтобы его близкие были свидетелями их союза, не основанного на любви, союза, к которому она его вынудила, затронув его гордость.

Как отличалась свадьба Таппи от той, что будет у нее, думала Пенни, пока машина приближалась к ее дому. Это тоже была светская церемония, состоялась она в Лондоне, в квартале, где ее сестра снимала квартиру поближе к отелям и выставочным залам, в которых она работала демонстратором до рождения Люси.

Таппи была беременна уже пять месяцев, когда они с Майклом поженились. Таппи вся светилась — в ярком кораллового цвета шелковом платье, с рыжими, более насыщенного цвета, чем у Пенни, волосами, в светлой накидке, наброшенной на красивые плечи.

Долгое время Таппи вообще считала, что брак — это не для нее, что она сама сумеет позаботиться о своем ребенке, оставаясь свободной, не связывая себя официальными узами. Когда же, наконец она изменила свое решение, то со свойственной ей широтой закатила огромнейшее пиршество.

Кроме Сола, были приглашены все их друзья и знакомые. Пенни вспомнила, как Таппи по секрету сообщила ей, что шеф Майкла подарил им чек на большую сумму. «Мне бы так хотелось познакомить тебя с ним, — вздохнула тогда ее сестра, — но он на Ближнем Востоке по делам фирмы».

— Вот мы и приехали. Это здесь. — Пенни оторвалась от своих воспоминаний и, легко коснувшись руки Сола, показала ему дом, где снимала квартиру.

— Я провожу вас до двери, — довольно бесцеремонно заявил Сол и, не обращая внимания на ее протест, последовал за ней к подъезду. Поднявшись на три лестничных марша, он взял у нее из рук ключ, открыл перед ней дверь и отступил назад.

— Вы не хотите зайти? — Пенни переступила порог, уверенная, что он не упустит возможности посмотреть, как она живет.

Конечно, ее квартирка бедно обставлена, заполнена разными детскими вещами и игрушками Люси, но все там прибрано, чисто, и Пенни нечего стесняться своего жилья.

— Нет, — Сол покачал головой. — Уже поздно, вам нужно отдохнуть.

У него самого был усталый вид, веки полуопущены, на красивом лице появились тени; Пенни почувствовала жалость к нему. Эта их свадьба была для него столь же нежеланна, как и для нее, и, по-видимому, доставляла ему душевное беспокойство.

Пенни подавила зевок, благодарная, за его неожиданное предложение.

— Я и в самом деле очень устала, — вяло согласилась она.

— Я дам вам знать, как мне удастся все организовать, и пришлю кого-нибудь помочь вам собрать вещи и подготовиться к переезду в ваш новый дом.

— Спасибо вам. Это все? — Усталая и покорная, Пенни смотрела своими голубыми глазами с длинными пушистыми ресницами на лицо совершенно чужого человека, с которым она должна была вот-вот связать свою судьбу.

— Не совсем.

Она слишком устала физически и была слишком подавлена эмоционально, чтобы сопротивляться, когда Сол приблизился к ней. Он наклонил голову, и губы ее дрогнули, она с испугом ждала от него каких-то грубых действий, которые бы лишний раз показали его презрение к ней, подтвердили, что он может заставлять ее слушаться и делать с нею то, что захочет.