потенции и следовательно воплоти-

мо.

12. Меня настойчиво преследует ощущение, что люди, достигшие

трансценденции, не столь <счастливы>, как <просто здоровые>. Они могут

быть более экстатичны и более увлечены, они в состоянии испытывать

более высокое <счастье> (пожалуй, <счастье> в данном случае - слишком

слабое слово), в отличие от простого счастья <просто здоровых> людей.

Но порой у меня складывается впечатление, что одновременно со счастьем

они испытывают своего рода космическую печаль, высшую грусть, досаду

по поводу глупости людей и легкости, с которой те идут на уступки

себе, по поводу их слепоты, их жестокости друг к другу, их

ограниченности. Зачастую эти переживания могут затмить даже светлое

чувство от прикосновения к вечности. Скорее всего, источником подобной

грусти служит контраст между тем, что есть на самом деле, и тем

идеальным миром, который столь отчетливо видится им и кажется столь

достижимым. Это та плата, которую им приходится платить за

непосредственное провидение красоты и божественных возможностей

человека, за счастье знать, что возможна полная победа добра над злом,

что возможно лучшее устройство мира - мира, в котором будут

общечеловеческое правительство, синергичные социальные институты,

образование, стремящееся к развитию человека, а не к повышению его IQ,

не к научению конкретным навыкам и знаниям, и т. д. Любой человек,

имевший трансценденции, может сесть и за пять минут составить

конкретный план, как добиться всеобщего мира, братства и счастья,

выписать человечеству рецепт достижения благоденствия, причем

абсолютно практический, абсолютно

302

Трансценденция и психология Бытия

достижимый. Видя, что почти ничего из необходимого не делается, а если

гдето делается, то настолько неспешно, что, кажется, скорее наступит

конец света, чем свершение желаний, они не могут не печалиться, не

могут не сердиться и не сетовать. Несмотря на то, что в конечном итоге

они <оптимисты>.

13. Как ни определять самоактуализированного человека, ему никуда не

деться от глубокого конфликта, вызываемого его собственной

<элитарностью>, избранностью, - в конце концов, по каким бы

показателям ни сравнивать их с другими людьми, они заведомо будут

лучше. Подобного рода конфликт с большей легкостью разрешают или, по

крайней мере, успешнее управляют им люди, достигшие трансценденции, в

отличие от <просто здоровых>. В этом им помогает их способность

одновременно присутствовать как в высшей, так и в повседневной

реальности, способность с легкостью увидеть сакральное в каждом

человеке. С одной стороны, они без особого труда готовы согласиться с

бесспорностью и необходимостью сопоставления одного человека с другим

по критериям повседневного, с легкостью признают <элитарность>

обыденного в человеке (в самом деле, иногда необходимо выбрать для

работы по дому лучшего плотника и отказаться от худшего; бесспорно,

что существует принципиальное отличие полицейского от преступника,

больного от врача, честного от плута, умного от идиота). А с другой

стороны - они отдают себе отчет в беспредельной и равной, несравнимой

ни с чьей, сакральноеT каждого человека. Карл Роджерс применял на

практике понятие <безусловно позитивного отношения> к пациенту,

понятие, a priori необходимое для успеха психотерапевтической работы.

Наше уголовное право запрещает <жестокие и изощренные> наказания

преступника. Это значит, что какое бы злостное и тяжелое преступление

ни совершил человек, за ним все-таки оставляют право на минимальное

уважение, которого заслуживает хотя бы его человеческое происхождение.

А религиозные деятели, как известно, любят повторять, что <каждый

человек - дитя Божье>.

Святость человека, святость всего живого и даже неживого, если это