Шрифт:
Второй слуга.Позвольте доложить, господин! Все подчиненные вам военные и гражданские сановники вместе с офицерами, писарями и почтенными старцами из народа, облачившись в лучшие одежды, уже поднимают заздравные кубки, желая вам долгоденствия. Завтра утром они соберутся у ворот дворца, чтобы лично выразить почтение.
Коу Чжунь.Я как раз хотел объявить через секретаря, что завтрашний пир отменяется. О тех, кто явится с поздравлениями, прошу мне не докладывать. Не нужно ни праздничной музыки, ни яств.
Слуги выражают повиновение и уходят. Старая Лю входит со свитком в руках.
Госпожа Коу.Что это у тебя — картина?
Лю.Сейчас я повешу свиток. Видите — на картине нарисованы мать с сыном и около них лампа. Вы еще не узнали, кто это? Конечно же, покойная госпожа, ну прямо как живая! Когда вы в столице одержали победу на экзаменах, старая госпожа уже болела и не вставала с постели. Помню, когда ей стало совсем плохо, она подозвала меня к себе…
Коу Чжунь (смахивая слезы). И что она тебе сказала?
Лю.Сначала она ничего не говорила, только передала мне этот свиток, а зачем — я не поняла. Тогда она и говорит: "Твоего молодого господина наверняка ждет блестящая карьера. Только он рос без отца, с детства привык своевольничать, а я его плохо воспитывала. Боюсь, когда он достигнет славы…" Тут она несколько раз всхлипнула, слезы потекли по лицу. Она отвернулась и больше ничего не сказала. Бедная моя госпожа, как тебе было тяжело!
(Поет.)
На мотив "Резвится дитя"
Проглядела все глаза, ожидая сына. Умирая, не открыла, что в душе таилось… У меня ж перед глазами — давняя картина, И забытые тревоги вновь зашевелились. Господин, послушай! С детства ты был неуемен, что искал — обрел! Мне ль, ощипанной вороне, поучать тебя, орел!(Указывает на свиток.)
Но взгляни на этот лик — как печальна мать! Сможешь ли хотя б на миг взор свой оторвать?Коу Чжунь, рыдая, падает наземь, все кидаются к нему на помощь.
Коу Чжунь.Добрые наставления моей матушки ожили в моей душе, и я никогда не забуду того, что изображено на картине.
Госпожа Коу.Хорошо бы повесить эту картину в главном зале, чтобы я и супруг могли всегда оказывать ей должное почтение.
Коу Чжунь.Верно, так и надо сделать. Как ни горько, но надо признать: предавшись своим страстям, я забыл о матери, и вот старой Лю пришлось как следует вразумить меня. Поделом мне досталось!
Лю.Ну, что вы, разве бы я посмела…
(Поет.)
Пятая ария от конца
Отплатить нетрудно верной службой государю за его даянья. Но когда родители скончались, как воздать им за благодеянья? Влезть на кипарис и горько плакать? Все равно останутся страданья. Сын мечтал их одарить по-царски, но не знал превратностей судьбы, А не то остался бы в деревне подавать им воду и бобы. Ни к чему теперь воспоминанья, просто киньте взгляд: Во дворце у вас вино и мясо, там (указывает на свиток) — лишь отруби лежат.Госпожа Коу.Покойная свекровь была такой доброй и работящей, и за что ей выпала столь горькая доля!
Коу Чжунь."Дерево хотело бы побыть в покое [230] , да ветер не утихает, сын хотел бы ухаживать за родителями, да они не дождались". Такое бывало с древними, так случилось и со мной…
Лю.Господин мой, с вашим богатством и знатностью только бы жить в свое удовольствие. А вы отменили пир — значит, в вас с госпожой жива почтительность к родителям.
230
"Дерево хотело бы…" — Цитата из древнего сочинения "Комментарий к Ханьскому списку "Книги песен", где эти слова произносит почтительный сын Гао Юй.
(Поет.)
Четвертая ария от конца
Господин, вы славны делами, Вы любого пира достойны. Но подумайте, сударь, сами: Все ль в том празднестве было б пристойно? Кости матери — там, средь бурьяна, На заброшенном сельском погосте, А у сына — пением пьяным Услаждаются пьяные гости… Вы, как Лай-цзы, матушку вашу Веселить не умели при жизни. Много ль проку — полные чаши Поднимать на ненужной тризне!