Вэгронн внимательно следил за оттенками чувств и мыслей, сменявших друг друга на выразительном лице молодого человека. И то, что он замечал на нем, радовало. Похоже, частые встречи принесли свои плоды. Червячок честолюбия уже подтачивал незыблимые, как казалось, узы дружеских отношений. Услужливое воображение рисовало соблазнительные картины открывающихся возможностей, и радостное предвкушение вызывало прилив энергии. Довольная улыбка чуть тронула губы Вэгронна, но он тут же нахмурился, увидев помрачневшее лицо своего собеседника. Норр его забери! Неужели мальчишка все еще не покончил со своими сомнениями?

Хорошо, что они продумали все до мелочей.

Задумавшийся молодой человек не видел, как Вэгронн, пристально вглядывается в его лицо, и не слышал недовольного покашливания фигур в капюшонах. Метнув быстрый взгляд в сторону молчаливой троицы, Вэгронн чуть заметно кивнул.

– С тобой пойдет Мэйгронн.

Он поманил пальцем стоявшего в тени высокого широкоплечего мужчину. Выйдя на свет, тот холодно оглядел молодого человека, и у него дрожь пробежала по телу от этого ледяного безжалостного взгляда. Шрам, пересекавший правую щеку Мэйгронна, слегка поднимал уголок губы, растягивая ее в зловещей усмешке.

Вэгронн жестом отпустил своего собеседника и повернулся к Мэйгронну, вопросительно подняв брови.

– Ну?

– Мои люди проследили его от замка до самого дома.

Вэгронн задумался. Что может означать встреча сына командующего гарнизоном Агорраса с дочерью Советника Никоса? Что их связывает?

– Пусть не спускают с него глаз. Мы должны знать, что он предпримет и куда направится.

* * *

Келтон огляделся.

Воины из его отряда, уцелевшие после трехдневного перехода через лес к берегу океана, угрюмо переговариваясь, обтесывали бревна. Время от времени то один, то другой поглядывали в сторону высокого дерева с повисшим в сетке комком человеческой плоти.

Один из охранников, присев под высоченной сосной, лениво потянулся и, прислонившись спиной к стволу, закрыл глаза. Четверо других парами размерено шагали по периметру огороженной липкой сетью делянки навстречу друг другу.

Уловив момент, Келтон шагнул к скрючившемуся в сетке пленнику и торопливо сунул в бессильно повисшую сквозь широкую ячею грязную ладонь кусок хлеба. Но пальцы руки, больше похожей на обтянутые кожей кости, даже не шевельнулись и не попытались удержать ломоть. Драгоценная еда упала на землю. Келтон стиснул зубы и вгляделся в бескровную маску, в которую превратилось лицо Грая. Закатившиеся глаза и полуоткрытый рот подсказали ему, что уже слишком поздно. Несчастный был мертв.

– Эй, ты!

Грубый окрик заставил Келтона повернуться к бревну и взяться за топор. Ощутив в руке тяжесть топорища, он на минуту замер, стараясь сдержать полыхавшую в груди ярость. Встретив настороженный взгляд охранника, медленно поднявшего копье, Келтон резко повернулся и с силой опустил топор на поваленный ствол сосны. Одним махом обрубая ветки, стесывая сучки, он в каждый удар вкладывал отчаяние и гнев, сжигавшие ему сердце.

Мерзавцы! Они просто уморят всех голодом! Усмирение плоти, как называли это чужаки, совершенствование духа. Сколько издевки в этих словах! Вынуждая пленников махать топором или ошкуривать бревна от зари до заката, они давали в день ломоть хлеба и ковш воды. Келтон заскрипел зубами, опуская топор на следующий ствол.

Конечно, надо бежать. Но непродуманный побег приведет только к гибели. Судьба Грая - тому пример. Первым убежал Ситтон. Когда стражники приволокли его в лагерь, пленные горриты не сразу поняли, что перед ними человеческое существо. Облепленная клейкой сетью человеческая плоть воспалилась и на глазах покрывалась язвами. Страдания Ситтона были таковы, что пока его язык еще помещался во рту и мог шевелиться, он молил о смерти. Позже пленники узнали, что ловчие сети вымачивались в каком-то ядовитом растворе и попавшие в них умирали медленно, но верно, мучаясь от жуткой боли.

Такие сети-ловушки опоясывали поселение по периметру, охраняя его от незваных гостей как в человеческом, так и в зверином облике. Сложная система тонких, но прочных нитей сплеталась в ветвях деревьев как огромная паутина, подавая сигналы прятавшимся в засаде стражникам о новых жертвах. Попавшихся в простые ловушки животных либо отпускали, чтобы те могли убежать, либо оставляли прямо в сетях, вытряхивая потом останки прямо в лесу.

На дальних подходах к селению устраивались ловушки с обычными сетями, в которые вплетались клейкие нити из гигантских росянок. Сброшенная с высоты дерева, такая сеть бесшумно накрывала человека до того, как он успевал выхватить оружие. Плотно стягивая ячеи сеть свивала своеобразный кокон вокруг пытающегося освободиться человека. И чем сильнее он дергался, тем плотнее охватывали его клейкие нити. А уж появлявшимся из засады стражникам оставалось только перетащить добычу под навес и дожидаться, пока не явится старший.