Потом все решили идти ко мне в общагу. Из нашей компании, кроме меня, в студенческом общежитии жил еще и болгарин Владо, но решили – ко мне: у меня было уютнее. По пути привязались два негра с отделения военной медицины – Патрик и Вилли. Юрка называл их «шахтерами», и это тоже было смешно.

Дежурная пропустила всех без возражений. Не знаю даже, возможно ли это было бы в отечественной общаге в три часа ночи.

Моя комната находилась на восьмом. Днем из окна открывался потрясающий вид: церквушка на горе, маленькая колокольня, а дальше – только зеленые сосны, до самого неба. Ночью небо было фиолетово-черным, непроницаемым, и только на потолке светились звезды, приклеенные чуваком, который жил тут до меня. Все расселись на полу, на подоконнике, на стульях и на моей кровати, стали курить и говорить, кто о чем. «Шахтеры» общались между собой.

Я чувствовал только, что я среди друзей, что мне хорошо, и что потом такого состояния уже не будет. Я плыл в волнах шума, усталости, легкого опьянения, и мне не хотелось, чтобы этот вечер закончился. Хотелось раскинуть руки и упасть. Или даже уснуть, но чтобы все продолжалось. Чтобы проснуться – и снова быть здесь и с ними.

Я так и сделал. Я раскинул руки и упал. Рукой при этом задел Костика, который сидел рядом, а головой стукнулся о деревянную спинку кровати. Грохнуло так, что все вдруг замолчали и посмотрели на меня. Я вскочил и снова сел.

Искры из глаз – ерунда. Извержение вулкана и разлив кипящей лавы.

– Ты куда ушел? Был, и вдруг не стало! – заржал Костик.

– С вами не уснешь!

Наверное, так только дети боятся испортить что-то очень-очень хорошее – день рождения или целый Новый год. Конечно, нужно было приложить лед, сунуть голову под кран, но я просто отчаянно пытался не подать виду, что мне больно.

Вечеринка продолжалась. В холодильнике нашлось вино. Еще выпили. Стали рассказывать анекдоты. Разошлись часам к пяти.

Все разошлись, а я остался. Понял, что не могу лечь – голову раскалывала боль, затылок распух. И так нелепо это было, и так стыдно, что просто жуть.

Наконец, я обвязал голову мокрым полотенцем и сел на подоконник. Прошло еще немного времени, и стал звонить колокол – старушки в черных одеждах засеменили к церкви. Солнце, утонувшее вчера в заливе, выползло из-за горы.

На занятия я не пошел.

Днем зашла Таня.

– Как ты себя чувствуешь? – поглядела на полотенце.

– Отвратно. Меня рвет целый день.

Она села на кровать.

– Да все поняли, что ты башку разбил.

– Почему же не ушли?

– А всем плевать – по большому счету.

Я снова влез на подоконник и закурил.

– Ты вернешься? – спросила она. – Домой?

– Да там тоже…

Она отвернулась.

– У Юрика скоро экзамены, потом практика. Он устроится здесь адвокатом. Возьмем кредит, купим квартиру, поженимся, я ребенка рожу. Будешь приходить к нам в гости?

Я с трудом кивнул.

Из нашей компании я уезжал первым – уезжал, ни с кем не прощаясь, словно бежал, хотя до этого – так же отчаянно бежал в противоположном направлении. Мои друзья еще продолжали учебу и стажировки, кто-то выбил новые образовательные программы, кто-то, чудом, – вид на жительство. И Таня, и Юрка тоже вернулись на родину и даже поженились. Через несколько лет, осенью, на мой электронный адрес пришли фотографии с их свадьбы, датированные чуть ли не годом ранее. Я позвонил ей. Она жила с ребенком у своих родителей, Юрка – один в столице, где работал адвокатом.

– Это временно. Пока ребенок маленький, пока болеет, пока у мужа там все наладится. Это пока, - твердила она мне.

– Я вспоминаю все… так часто. Я помню каждый день, Таня.

– Я тоже. Тогда была совсем другая жизнь, какая-то невесомая, легкая, совсем другие надежды… А ты как?

И мне нечего было ей ответить.

В теплые края лучше лететь стаей. А я прилетел один. Не вил гнезда, не стаскивал в него блестящие вещи, и жизнь за границей казалась мне такой же непрочной и неуютной, как и в моей холодной стране. Учебная программа закончилась, но вид на жительство позволял остаться, и я остался. Даже устроился на работу в туристическую фирму.

Турфирма с обычным для тех мест названием «Корасидис-Турс», «Степанидис-Турс» или «Цивидис-Турс» занималась полулегальной деятельностью. Поток эмигрантов из бывшего СССР все еще не ослабевал, и мы помогали им с оформлением документов – переводили, а большей частью подделывали, оформляли фальшивки и дубликаты, вписывая в них несуществующие данные и несуществующих предков «нужной» национальности. Рекомендуя меня шефу, друзья не перечисляли ни моих дипломов, ни стажировок, они сказали просто: «Дима не подведет».