Мирзой оказалась дородная тетка лет сорока пяти. Здоровая, как шкаф и на голову выше меня. Вместе с ней, на кухню ускакало двое солдат.

Оказавшись, более-менее, на свободе я первым делом, решил выяснить судьбу своего сломанного меча. Не хотелось оставлять отцовский подарок.

– Вестад, а куда мой меч засунули?
– Спросил я десятника, как только появилась возможность.

– Да на что он тебе?
– Удивился тот.
– Его ж Нормак, когда падал, сломал.

– Отцовский подарок, - объяснил я.
– Не хотел бы потерять. Это все что, у меня от него, на память, осталось.
– Да, память это святое.
– Понимающе кивнув, согласился он.
– Пошли, поглядим, может он там так и лежит?! По дороге в мою спальню мы столкнулись с графом, который изъявил желание побеседовать со мной, после обеда. Ясное дело, отказать я ему не смог. Пообещав, вскорости вернуться в трапезную.

Меч, как и предполагал десятник, оказался на поле брани, то бишь там, где я его потерял. Сломанный, почти на две равные половины, он так и лежал у злополучного кресла.

Рассмотрев обломки, мой новый приятель, первым делом поинтересовался, не служил ли мой отец в Имперской армии, сомнений у него не было, именно такие клинки получали сотники служившие на пограничных землях. В ответ я только плечами пожал, - Ни разу он мне об этом не говорил.

– Надо кузнеца спросить, может восстановить можно.
– Попытался поднять мое рухнувшее вниз, настроение, Вестад.

– Не сделать ему уже ничего, - вздохнул я.
– Видишь, слом ровный и чистый? Такой не сваришь. В первой же схватке треснет. Да и руны еще.

– А ты-то откуда знаешь?
– Удивился десятник.

– А-а.
– Отмахнулся я.
– В подмастерьях у кузнеца два года отходил.

Сдернув с постели покрывала и отхватив от него кусок, я бережно завернул обломки. Решив, что даже сломанный меч - это память. О чем сказал вслух и Вестад со мной согласился. А у меня промелькнула мысль, что не такой плохой он, в сущности, парень.

На обед собралось человек двадцать пять, остальные, как мне сообщил, по секрету, Вестад, стояли на постах и охраняли пленников. К моему удивлению тут присутствовала и Калерия, которая, едва завидев меня, бросилась на шею. Ее нежности, поцелуи и разговоры о том, как она беспокоилась и что она очень рада, что со мной все в порядке, затянулись минут на десять. А я все это время наблюдал, посеревшее от злости, лицо ее отца. Живо представив, что он со мной сделает, если это повторится.

Как расселись, оказалось, что сижу я по левую руку от графа, рядом с Калерией. Хорошо хоть, девушка сидела между нами, а то ведь свирепый папаша и аппетит испортить может.

– Пап, а где Барон Грам?
– Вопросило дитя своего отца.

– Дочка, твой барон Грам сидит рядом. А что касается дядюшки молодого человека, то он отказался присутствовать на этой трапезе. Организованной, кстати, в честь твоей помолвки с Лордом Ита.

– Что это он городит?
– Начал лихорадочно соображать я, отчетливо понимая, что как говаривал бессмертный Винни: "...это ж-ж-ж, не спроста".
– Папаша, явно начал какую-то игру, и мне жизненно необходимо выяснить - Какую?

– Кем?
– Встрепенулась прелестница.

– А твой возлюбленный разве не говорил своего полного имени?
– Деланно удивился граф.

– Нет, я не помню.
– Девушка выглядела крайне озадаченной.

– О, если юноша не против, то я представлю его как полагается.
– И не дав мне времени вставить хоть слово, объявил, поднявшись со стула.
– Господа, разрешите представить, избранника моей дочери, Барона Ита Ник Грама.
– Народ загудел. Кто-то одобрительно кивал, а кто-то недоуменно таращился на меня.
– А также объявить о предстоящей свадьбе, которая состоится не позднее чем через пять.
– Эту новость, присутствующие встретили самым настоящим ревом.

– Давайте же выпьем за счастье молодых.
– Проорал вояка со шрамом, пересекавшим левую щеку. И показал пример, опрокинув в себя кубок.

Я как мог, старался не выбиваться из общей эйфории - улыбался и кивал, выслушивая поздравления. Наблюдая за счастливой Калерией и самодовольной улыбкой ее отца.

Хорошо хоть люди немного успокоились, когда принесли еду. Мирза оказалась великолепным поваром, каждое блюдо было настоящим шедевром кулинарного искусства. И я отдавал этим шедеврам должное, так что под конец трапезы, чувствовал себя колобком.

А сама повариха стала за спинами Феора и Млата, сидевших справа от графа и с умилением наблюдала, как я поглощаю пищу. Поначалу меня это несколько напрягало, но потом, привык и уже просто не обращал на нее внимания.

Видя, что я закончил, граф попросил пройти с ним, дабы обсудить несколько вопросов. И мы поднялись в кабинет барона. Довольно просторное, светлое помещение, одну из стен которого занимали полки с книгами. Из обстановки присутствовал большой, письменный стол и четыре кресла. Одно больших размеров, видимо принадлежавшее хозяину кабинета, стояло у стола. А остальные три, образовывали полукольцо с противоположной стороны.