Однако, японские полководцы также не были Наполеонами, и тем не менее достигли блестящих результатов, хотя им приходилось иметь дело с не меньшими затруднениями.

Объясняется это очень просто: тем, что японские начальники взращены армией, в которой ценятся инициатива и самодеятельность. И пусть из этой школы не выходят Наполеоны, но она дает энергичных, деятельных и решительных офицеров.

Но откуда в русской армии взяться самодеятельности и наступательному почину?

Вопреки всем неурядицам и недостаткам, обнаруженным войнами Крымской и 1877-1878 гг., не признавалось всё-таки необходимым доискиваться причин этих недостатков и всю вину сваливали на трудности обстановки, довольствуясь тем, что в последнюю Турецкую войну всё же в конце концов победили турок.

Уроки немецких войн 1866 г. и 1870-1871 гг. нисколько не привлекли к себе внимание русской армии. Самодеятельность и готовность частных начальников брать на себя в известных случаях ответственность, нашедшие себе такое широкое применение во время Франко-Прусской войны, оставались совершенно чуждыми русской армии.

Мы находим тут полное противоречие в отсутствии самодеятельности при той прославленной «широкой натуре» русского человека. Все кичатся достаточно устаревшими суворовскими традициями и утешают себя тем, что «наши солдаты лучшие в мире по самоотверженности и стойкости».

Забывают, однако, как это признаёт сам Куропаткин, что Суворовы рождаются только раз в сто иди в двести лет, а в остальное время бывают только такие полководцы, каких армия может воспитать.

Трудно поэтому делать ответственными Куропаткина и его помощников только за то, что они не сумели стать выше уровня господствовавших в их армиях взглядов на самодеятельность и личную инициативу. Виноваты не люди, а система вкоренившейся пассивности как в армии, так и в народе, вопреки столь хвастливой «широкой натуре».

Не забудем, что и мы сами когда-то почили на лаврах после первого Наполеоновского похода и за то горько впоследствии раскаивались. Но после 1806 года следовал 1813 год, когда и армия, и народ познали, что не полководцы одни только виноваты в унижении Пруссии, но часть вины ложится и на них самих, и поэтому неутомимо взялись за своё перевоспитание.

Мысль эту весьма верно развивал в «Разведчике» один русский офицер, К. Блюмер, который ополчался против оптимизма многих, утверждающих, что в армии обстоит всё благополучно и поэтому никаких реформ не требуется.

Эти самодовольные господа, которые знать не хотят о необходимости в армии неутомимой и настойчивой работы, ссылаются всё на несравненные мужество и стойкость русского солдата.

Однако, как мы это видели выше, сам Куропаткин жалуется на недостаточную стойкость некоторых частей войск. Это, несомненно, указывает на существование таких причин, при которых войска, даже под командой энергичного начальника, недостаточно стойко защищали свои позиции, не говоря уже о том, что соответствующие начальники не всегда находились на своих местах, а при господствующей системе пассивности даже и со стойкими войсками нельзя было одерживать победы.

Вопрос же о том, способен ли, вообще, русский солдат к наступательным действиям , может быть выяснен только при критическом разборе событий этой войны. Способность к наступательным действиям и маневрированию не может быть достигнута никакими качествами личного состава, а должна быть выработана в людях независимо от их прирождённых свойств. Всего этого в русской армии не было — ни знания, ни умения.

В армиях Суворова и Кутузова русский солдат всегда действовал в сомкнутом строю на глазах своего начальника. При таких условиях солдат действовал иногда и наступательно, при всей пассивности своего характера, повинуясь воле начальника.

Нынешний же наступательный бой предъявляет отдельным бойцам совершенно особое требование; теперь недостаточно только одного беспрекословного повиновения своему начальнику хотя бы даже во время губительного огня, а требуется возместить собою начальника там, где его нет, и действовать в известных случаях сознательно и самостоятельно, отдавая себе отчет в обстановке.

Вот для этого русские солдаты оказались неспособными, точно также, как и их начальники. Здесь не место вдаваться в разбор причин этого явления, кроющегося в низком уровне культуры русского народа, а также и в невысоком образовательном уровне большей части русских офицеров.

Ген. Куропаткин уделяет этому вопросу много места в своём отчёте. Чтобы восстановить славу русского солдата, которого Куропаткин вначале упрекает в недостаточной стойкости, он прибавляет затем, что многие части войск защищали свои позиции стойко и мужественно, даже после потери двух третей своего состава.

Не умаляя достоинства русского солдата, скажем со своей стороны, что многие части войск прусской армии, в войну 1870-1871 года, при таких же и даже ещё более значительных потерях, умели не только продолжать бой, но и действовать наступательно и одерживать победы.