Вместе с ростом боевой славы Скобелева становилось всё более известным имя Куропаткина. Во время последней Русско-Турецкой войны Куропаткин сначала в качестве офицера генерального штаба был начальником штаба колонны ген. Скобелева в бою под Ловчей; затем до апреля 1878 года, когда он был ранен в бою, Куропаткин был начальником штаба дивизии ген. Скобелева, о котором он выразился так: «Скобелев в совершенстве чувствовал пульс боя, чутьем улавливая его замедленное или учащённое биение».

За всё время после Суворова ни один из полководцев русской армии не знал так в совершенстве дух и природу своих подчинённых, как Скобелев, который под Плевною, не имея ни одного человека в резерве, сумел отступающие войска двинуть вперёд только одним словом: «впёрёд, дети», и лихо ворвался с ними в неприятельские окопы.

Таким образом, Скобелев живым примером показывал Куропаткину, каким влиянием в войсках может пользоваться полководец, обладающий в достаточной степени личной решимостью к порыву вперёд, без оглядки назад.

Казалось, что и Куропаткин вполне усвоил эти уроки. Во время похода Скобелева в Ахал-Текинскую экспедицию в 1880-1881 году полковник Куропаткин, бывший тогда начальником туркестанской стрелковой бригады, показал себя превосходным организатором и неустрашимым помощником. По предложению Скобелева, который в это время стягивал свой отряд, от побережья Каспийского моря к Вами, где он устраивал себе базу для действий против туркменской крепости Геок-Тепе, Куропаткин во главе небольшого отряда должен был присоединиться к нему из Туркестанского округа.

Образцовый поход, совершённый этим отрядом, который с большими затруднениями должен был переправиться через Аму-Дарью у Петро-Александровска, а затем после оставления Хивинского оазиса совершить трудный поход через безводную пустыню, в которой на протяжении 535 километров имелись только два колодца, выказал в блестящем виде организаторский талант Куропаткина и его заботливость о войсках.

Несмотря на такие трудные условия, средняя величина перехода была в 38 километров, причём почти вся пехота перевозилась на верблюдах. Не менее блестящим образом был совершён обратный поход в марте 1881 года: большая часть верблюдов тогда пала, провиант и питьевую воду пришлось перевозить на казачьих лошадях, а спешенные казаки шли рядом. Тем не менее, и при таких условиях средняя величина перехода достигала 32 км.

Во время осады и штурма крепости Геок-Тепе, которую туркмены геройски обороняли, колонне Куропаткина[ 3] была назначена главная задача, и он её выполнил блестяще. Когда во время вылазки текинцев 9-го января 1881 года им удалось захватить русское знамя и одну пушку, вселив тем тяжёлое впечатление в войска, Скобелев решил ответить на эту вылазку каким-нибудь смелым действием.

Он приказал Куропаткину 10-го январи штурмом овладеть туркменской «калой», которая была окружена каменной стеной и находилась всего только на расстоянии 150 метров от стен неприятельской крепости.

С распущенными знамёнами и под звуки музыки двинулась вперёд колонна Куропаткина и блестящим штурмом овладела неприятельской калой, с потерей всего только 61 человека.

По овладении этой калой из неё были проложены минные галереи, при помощи которых была проделана брешь в стене неприятельской крепости. По образовании бреши 24-го января последовал штурм, в котором колонна Куропаткина первая взошла на стены крепости и водрузила знамя Ширванского полка. Главное сопротивление со стороны неприятеля ожидалось в самой крепости, поэтому было решено, что все штурмующие войска должны собраться на стенах крепости и затем уже всем ворваться в город.

Тем не менее, колонне Куропаткина удалось без помощи резервов укрепиться и в самом городе. С распущенными знаменами и под звуки музыки, двигаясь тремя частями, колонна Куропаткина ворвалась в город. В то время, когда средняя колонна укрепилась на господствующей высоте Денгил-Тепе, левая колонна в рукопашной схватке отбила от текинцев захваченные ими ранее трофеи. В диком бегстве неприятель направился из города через северные ворота. Ген. Скобелев немедленно приказал быстро посадить на коней спешенную для штурма кавалерию и сам, во главе 5 эскадронов и 2 конных орудий, бросился преследовать убегающего противника, давая этим живой пример использования последствий победы.

Куропаткин получил приказание двинуться к Ашхабаду, и по овладении этим городом без боя ему приказано вместе с другой колонной из Геок-Тепе усиленным маршем двинуться для преследования противника далее на север в пустыню.

Это энергичное преследование, которое велось до колодца Кизил-Сакал с напряжением всех сил, привело к быстрому покорению текинцев и к окончанию всего предпринятого против них похода.

Луч славы ген. Скобелева в этой экспедиции падал также и на ген. Куропаткина. Поэтому, когда смерть лишила армию ген. Скобелева, вкоренилось убеждение, что ген. Куропаткин является наследником и учеником полководческих талантов и свойств своего учителя.

Что Куропаткин сам постигал, в чём заключались свойства полководческих талантов, которым Скобелев обязан был своей славой, показывает составленное им описание взятия Геок-Тепе. Вот его собственные слова:

«После военного совета 12-го и 13-го января[ 4], в котором участвовали и все начальники отдельных отрядов, ген. Скобелев решил ни одной минуты далее не прерывать осадных работ, и 13-го января в 6 ч. 30 м. вечера он приказал следующее: «Я отвергаю все предложения, имеющие целью отсрочку осады; не допускаю также промедления производства штурма. Вперёд, вперёд, вперёд!… С нами Бог! Никакой литературы, а только бой».