Причины такого нерешительного наступления этой колонны не вполне понятны[ 5 8]; во всяком случае, охват этой сравнительно сильной колонны не принёс ожидавшегося от него тактического успеха.

В истории русского генерального штаба утверждается, что отряд Левестама очутился бы в весьма критическом положении, если бы охваты японцев были произведены быстро и энергично; но это справедливо лишь в том случае, если бы русские придерживались пассивного образа действий, как они это постоянно делали. В действительности, однако, даже при быстром и решительном охвате японские колонны едва ли могли одержать успех, если бы ген. Левестам со своими 6 батальонами на Далинском перевале, а также с теми, которые стояли в Сунтодзы и Сияркушане, бросился в энергичную атаку на 1-й гвардейский полк и отряд Камада, притянув ещё для этого случая свои резервы из Тадою и Симучена.

С рассветом уже были двинуты 1-й гвардейский полк из Сияопинлина и колонна Камада из Тазанпию. Это наступление японцев заставило полковника Ласского отступить со своей выдвинутой вперёд позиции из Сяндзяфана на левый фланг Далинской позиции; точно так же обе роты, находившиеся к северу от Яндзяпудзы, также вынуждены были отступить на перевал. При выступлении из Сяндзяфана японцы были встречены огнём, вследствие чего они приостановили дальнейшее наступление, по-видимому выжидая успеха своей обходной колонны. Тем временем с обеих сторон началась артиллерийская перестрелка, при которой численное превосходство было на стороне японцев, но 2 русские батареи всё же с успехом держались против артиллерийского огня японцев.

В 7 часов утра ген. Левестам получил донесение с обоих флангов, представлявшиеся, правда, довольно неясными, тем не менее дававшие возможность заключить, что со стороны японцев произведён обход обоих флангов значительными силами.

При такой обстановке, как уже упомянуто было выше, могло быть только одно решение — со всеми силами с Далинской позиции, притянув ещё резервы, двинуться вперёд на разрозненные силы японцев.

Но, так как ген. Левестам считал, что против него находится около 18-20 батальонов, и что он атакуется превосходными силами, с которыми он не должен ввязываться в упорный бой, то он и решил отступить.

Сначала обе батареи получили приказание отступить, причём одна из этих батарей отправилась прямо безостановочно на Симучен. После батарей было приказано отступить и пехоте. Заметив отступление батарей, японцы сейчас же возобновили свою атаку, так что отступление русских войск происходило уже под натиском противника. Но так как японцы, при сравнительной своей малочисленности, должны были ещё занять перевал, тогда как ген. Левестам имел в своём распоряжении свежие войска для занятия позиции у Сунтодзы и Сьюанлаю, то отряд его в 6 часов вечера без дальнейших потерь прибыл на позицию у Тадою, куда вслед за тем прибыл ещё батальон с Панлинского перевала и Уральский казачий полк из Симучена; у этого последнего оставались ещё 122-й пехотный полк, отделение 31-й артиллерийской бригады, казачий полк и одна конная батарея.

Общие потери отряда ген. Левестама в течение 27-го июня, включая и пропавших без вести, составляли всего только 8 офицеров и 285 нижних чинов, из которых одна треть приходится на долю одной роты, действовавшей на горе Танваншин, одна четвёртая часть этих потерь понесена 4-м батальоном 6-го Сибирского пехотного полка, который у Ланафана прикрывал правый фланг.

Таким образом, мы видим, что Далинский перевал, удержание которого в своих руках должно было иметь огромное влияние на позднейшие операции, был уступлен японцам сравнительно с лёгким сердцем, без упорной обороны и без больших потерь. Точно также и другие перевалы, оборонявшиеся Восточным отрядом, достались японцам сравнительно дешёвой ценой.

Пока происходил этот кратковременный и не особенно славный бой отряда ген. Левестама, отряд ген. Мищенко, оборонялся против жестокой атаки слабой конницы ген. Того.

В ночь на 27-е июня ген. Мищенко имел в своем распоряжении, не считая его многочисленной конницы, 12-й и 7-й Сибирские пехотные полки, 12 конных и 4 горных орудия. В начале боя на рассвете 27-го июня были двинуты ещё на поддержку ген. Мищенко из войск 4-го Сибирского корпуса 2 батальона с 1 батареей 11-го Сибирского пехотного полка; это подкрепление было выслано из Кудзядзы в Мугую, где сосредоточивался резерв ген. Мищенко, 2-я бригада 35-й пехотной дивизии со своим артиллерийским отделением направлялась в это время из Тандчи в Кудзядзы, куда она прибыла рано утром. Сам командир 4-го Сибирского корпуса ген. Зарубаев лично отправился на поле сражения к ген. Мищенко[ 5 9].

Таким образом, в районе Гупейю-Кудзядзы- Тин[дятин-Сянфатан русские 27-го июня имели в своём распоряжении свыше 18 батальонов пехоты, более 20 сотен и 48 орудий; кроме того, в 8 километрах к западу у Кайдятуна находился отряд ген. Максимовича в составе 3 батальонов, 3 сотен и 8 орудий, которым также мог располагать ген. Мищенко.

С русской стороны командовали войсками ген. Зарубаев и ген. Мищенко; оба эти генерала в Манчжурской армии пользовались выдающейся репутацией и действительно отличались превосходными солдатскими качествами — прямотой и энергией.

Тем не менее, они ничего не сделали, чтобы использовать своё превосходство в силах и добиться успеха, который почти сам собою давался им в руки. Они держались совершенно пассивно против небольшого отряда ген. Того, задача которого заключалась в том, чтобы приковать к месту гораздо более сильные войска противника; эту задачу ген. Того выполнил мастерски: ему удалось со всеми своими силами двинуться в атаку, овладеть перевалами и всеми высотами к востоку от Сияхатана, охватив в то же время левый фланг русской позиции; словом, благодаря деятельному употреблению своих войск, ген. Того удалось приковать противника к его позиции и ввести в полное заблуждение относительно численности своих сил, — настолько, что когда отряд выполнил вполне свою задачу, удержав на месте отряды ген. Мищенко и Зарубаева, и к вечеру отступил назад, то русские считали даже, что им удалось одержать победу над действовавшим против них противником.