В глазах командующего армией положение дел на театре войны менялось изо дня в день: он беспрестанно принимал всё новые решения, противоположные его прежним указаниям, вырабатывал новые планы, которые постоянно уступали место другим. Вместе с тем, все его приказания были, однако, настолько неопределённы и противоречивы друг другу, что помощники его положительно не знали, чего держаться.

Выше было упомянуто, что после боя у Кайпинга 9-го июля ген. Куропаткин решил без боя очистить позицию у Ташичао. 11-го июля ген. Куропаткин доносит наместнику о своём операционном плане и в заключении своего письма прибавляет: «я сделал распоряжение, чтобы наступление японцев с юга было задержано только арьергардами 1-го и 4-го Сибирских корпусов, предписав им, не принимая решительного боя на позиции у Ташичао, направить главные силы корпусов на Хайчен». В тот же день ген. Куропаткин даёт указания командирам 1-го и 4-го Сибирских корпусов относительно сосредоточения их войск к Хайчену и при этом указывает им на то, что «это отступление должно быть произведено не иначе, как под сильным давлением неприятеля на наши арьергарды, но, вместе с тем, этим арьергардам должно быть строго-настрого внушено, что эти арьергардные бои ни при каких обстоятельствах не должны привести к поражению или даже к неудаче, а также не должны быть причиной бесполезных потерь убитыми или ранеными».

Насколько эти указания, данные ген. Куропаткиным у Ташичао подчинённым ему начальникам, были неопределённы и неясны, видно из боевого дневника штаба 4-го Сибирского корпуса, где под этим днём находим следующую заметку: «Трудно сказать, до какого момента необходимо держаться, насколько близко можно подпустить к себе противника; точно так же весьма трудно заранее предусмотреть, какие могут быть потери».

Когда наместник в своей ответной телеграмме ген. Куропаткину указал ему, что считает недопустимым очищение позиции у Ташичао без боя, то командующий армией начал колебаться в своих взглядах, но в то же время никак не решался на упорное удержание позиции в своих руках.

13-го июля он телеграфирует следующее ген. Зарубаеву, который по случаю отъезда командующего армией в Ляоян принял командование над всеми войсками, сосредоточенными у Ташичао: «Само собой разумеется, что наше предположение об отступлении назад никоими образом не должно иметь места перед противником слабым или даже равних сил, а может быть произведено тлько ввиду превосходных сил противника. Имейте это в виду для того, чтобы отступление не было начато, пока не выяснится превосходство сил противника».

Таким образом, задача защитников этой позиции не стала яснее от этой телеграммы ген. Куропаткина, и автор боевого дневника 4-го Сибирского корпуса имел поэтому полное основание отметить следующее: «Задача корпуса по-прежнему всё ещё неопределенна; чтобы вполне выяснить силы неприятеля, необходимо, со своей стороны, соответствующим образом ввести свои войска в бой, вследствие чего авангардный бой очень легко может превратиться в бой решительный, а это, между тем, запрещается командующим армией».

На следующий день, 14-го июля, ген. Куропаткин передал ген. Зарубаеву командование войсками 1-го и 4-го Сибирских корпусов и отрядом ген. Мищенко, но при этом поставил ему условием без его, Куропаткина, разрешения «ничего не менять в группировке войск корпусов», при этом ещё устно добавил, «чтобы ген. Мищенко не давал со своей стороны никаких указаний».

Сделанная ген. Зарубаевым попытка получить от ген. Куропаткина более определённые указания относительно упорной обороны позиции у Ташичао не дала никаких результатов. Командир 4-го Сибирского корпуса исходил при этом из вполне правильного взгляда, что если, вообще, признано необходимым отвести войска к Хайчену, то это должно быть сделано без боя для того, чтобы этот отход не представился в виде последствия поражения; вместе с тем, он был того убеждения, что в случае атаки японцев войска 1-го и 4-го Сибирских корпусов могут с честью отразить всякий удар японцев. На это ген. Куропаткин ответил начальнику штаба корпуса, делавшему ему доклад по этому вопросу, чтобы придерживались точно данных им указаний; в случае же, если изменится в чём-нибудь обстановка, то от него будут получены своевременно необходимые указания.

Несколько дней спустя ген. Куропаткин был уже, по-видимому, другого взгляда. 17-го июля он отдал приказание южную группу войск значительно усилить и даже весь 17-й корпус в составе 3-й и 35-й пехотных дивизий и отдельной кавалерийской бригады сосредоточить на станции Ташичао. Утром 19-го июля ген. Зарубаев и ген. Штакельберг были уведомлены начальником штаба армии, чтобы в случае атаки неприятеля не отступать со своих позиций, потому что командующий армией «признаёт теперь возможным оказать на позициях упорное сопротивление». В случае необходимости к позиции будут придвинуты резервы (17-й армейский корпус), находящиеся на станции Ташичао.

Задача корпусов, расположенных на укреплённой позиции у Ташичао, казалась, таким образом, выясненной, но ещё в течение того же дня, 19-го июля, ген. Куропаткин снова начал колебаться в принятом им решении. Донесения, поступавшие с восточного фронта о наступлении японцев, заставили ген. Куропаткина высадить на станции Ляоян полки 3-й пехотной дивизии, от которой 9-й полк был уже направлен далее на юг и прибыл в Ташичао, так что уже вечером 19-го июля в телеграмме, адресованной ген. Штакельбергу и ген. Зарубаеву, ген. Куропаткин снова подготавливает их «к возможности отступления корпусов к Хайчену», — «в случае, если обстоятельства на восточном фронте примут тревожный характер».

Вечером 19-го июля ген. Куропаткин уехал из Ташичао в Мукден для совещания с наместником. Перед своим отъездом он сделал распоряжение, о котором, однако, он счел лишним сообщить ген. Зарубаеву, заменявшему его здесь на время отсутствия, — приготовить все для незамедлительной отправке обозов и войсковых грузов на север: обозы ночью держать в запряжке, лошадей — засёдланными. Из этого распоряжения, которое в моральном отношении должно было иметь вредное влияние на войска, видно было, что ген. Куропаткин предполагал весьма скорое отступление от Ташичао. Он оставил, таким образом, войска в полной неизвестности, какая им предстоит задача и чего держаться.