Врачи, имевшие одну цель: выкачать из пациента как можно больше денег, решили провести ряд сложнейших тестов над моим организмом. Меня отдали во власть новейшей американской аппаратуры.

— У вас два сердца!! — радостно сообщила лаборантка-негритянка после просвечивания моей грудной клетки ультразвуком.

Через день ее восторгам не было конца:

— У вас три почки!!!

Если бы не высоченная температура — самое время было бы возгордиться тем, что я — редчайший экземпляр Homo Sapience!

Я был единственный на всей планете —

Как Далай-лама среди гор в Тибете!

***

Свободного времени было навалом, и тогда, лежа в лучшем Чикагском госпитале «Mount Sinai» с двумя сердцами, тремя почками и температурой за 40 С, я понял, что обязательно напишу книгу рассказов-былей об эмиграции.

Больше не было сил молчать.

Мольба Булата Окуджавы:

...дайте выкрикнуть слова,

что давно лежат в копилке.

точнейшим образом описывала мое тогдашнее состояние.

При неспадающей температуре и капельнице в каждую руку писать было трудно, поэтому я мысленно стал схематично прикидывать план моей будущей книги.

Итак, два сердца и три почки...

А мой девиз: «Ни дня без строчки».

***

Название пришло мгновенно: «Над Канадой небо сине».

И так же будет называться мой первый рассказ.

В Санкт-Петербурге жил наш дальний родственник, который с приходом перестройки очень быстро сориентировался. У разоряющихся сталелитейных заводов он стал за копейки скупать высокосортный прокат и, как лом, продавать одной посреднической украинской фирме в Детройте (при этом в России и в Украине директора заводов, начальники таможен, начальники портов: все было «схвачено»!). Эта фирма, служила прикрытием для отмывки бешеных денег: сталь с нее поступала на американский рынок уже по международным ценам.

За год он стал миллионером.

Приезжая в Штаты, в разговорах с нами он был предельно откровенен:

— Эти идиоты-американцы опять дают России новый заем на выгодных условиях, — со смехом сообщал он. Мы с братвой собрались и четко, до одного доллара, расписали: кому сколько из этого займа достанется...

— Казна не получит ни одного доллара! — гордо, с самодовольством нувориша, информировал нас он...

Как все «нормальные» люди его круга, он обзавелся телохранителями, крутой «тачкой» и виллой в Болгарии у моря, на которой его жена по полгода проводила с детьми. В его отсутствие на эту виллу часто приезжал его друг — руководитель группы инженеров из престижного НИИ, заводила любой компании, бард, прекрасно владевший гитарой и с чувством исполнявший свои и чужие песни. Надо ли удивляться, что с этим другом у его жены вот уже много лет были более чем дружеские отношения...

Вскоре (как это обычно бывает) земля загорелась под ногами нашего бизнесмена. Ему пришлось срочно с семьей «эвакуироваться» в Канаду... Там для начала он купил один завод (благо, все свои миллионы он заблаговременно перевел в Швейцарию).

Все было ОК!

Но его жена была бесконечно несчастна: Мучениям ее не было конца, пока она, наконец, не собралась с духом и не рассказала мужу, что давно уже его не любит, что она вот уже много лет живет с его другом, и мечтает только об одном: как бы поскорее с ним соединиться.

Совершенно неожиданно, вместо того, чтобы разыграть последний акт «Отелло», наш родственник повел себя в высшей степени благородно!

Любишь другого? — Вот тебе развод!

Хочешь с ним поскорее соединиться? — Он покупает другу авиабилет из Санкт-Петербурга в Канаду!

Друг не знает города, не говорит по-английски? — Он бегает вместе с ним по официальным инстанциям, ускоряя другу процесс вживания в канадскую жизнь!

Молодым негде жить? — Он оставляет им свой дом (где он жил с бывшей женой) и покупает себе другой!

У друга нет машины? — Он оставляет им свою, а себе покупает другую!

У друга нет работы? — Он берет его рабочим (других ставок нет) на свой завод!

Друг не умеет водить машину? — Он по утрам заезжает за ним, а по вечерам отвозит домой!

Жизнь стала налаживаться.

Но через пару месяцев друг почувствовал себя не в своей тарелке. Из руководителя группы он превратился в простого работягу. Работа так выжимала его, что, приходя домой, он просто падал на диван. Не было сил ни учить английский, ни учиться водить машину. О том, чтобы собраться вместе теплой компанией и попеть бардовские песни не могло быть и речи: не было никакой компании.