А в это время, пока сигнал еще поступает, я вижу, что какой-то самолет врезался в одну из башен Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке.

Вскоре эта же судьба постигла и вторую башню.

Сигнал пропадает.

Тогда я бросаюсь в свой спортклуб, где на стенах повсюду висят большие телевизоры.

На экранах — дымящиеся башни.

Самое страшное — это наблюдать, как люди, спасаясь от нестерпимого огня, прыгают с верхних этажей. Их тела, как стаи больших птиц, с тихим шелестом несутся вниз. Я все вижу до мельчайших подробностей — оптика приближает...

О О

С С

Е Е

Д Д

А А

Е Е

Т Т

П В

Е Т

Р О

В Р

А А

Я Я

Б Б

А А

Ш Ш

Н Н

Я. Я.

— Сейчас начнется то, что случилось у нас после начала Великой Отечественной Войны, — думаю я, — когда вся страна с песней-призывом «Вставай, страна огромная!» в едином порыве поднялась на борьбу со смертельным врагом.

Я выжидательно гляжу на зал.

Прямо под большим телеэкраном, лицом к нему, на велотренажере сидит белокурая девушка. Она не может оторвать взгляд от... лежащего на руле журнала мод.

Слева несколько человек возмущенно предлагают... немедленно написать жалобу, т.к. вчера в сауне был недостаточно горячий пар.

Справа двое мужиков оживленно обсуждают вчерашний бейсбольный матч.

В большом зале, до отказа забитом людьми, на экраны не смотрит никто!

Более того: все исправно делают вид, что не слышат громких стонов и криков раненых, вой пожарных и полицейских машин, а также сирены машин «Скорой помощи»...

Как говорит наша соседка-мексиканка — Мария Гонзалес: «Американцы не живут, а проживают в Америке!»

Желание

масс —

не трогали

чтоб:

Катись

в тартарары

любой

небоскреб!

«Вставай, страна огромная!» — вот как будет называться этот рассказ.

.

***

— Мистер Борис, вам пора на анализы, — незаметно вошедшая медсестра оторвала меня от работы (а жаль! — на подходе было еще множество сюжетов).

Пришел техник, отладил аппаратуру, и на этот раз тесты вернули меня в сообщество нормальных людей.

Увы, у меня оказалось всего одно сердце и две почки.

Зато план моей будущей книги уже был готов.

И впервые за последние 16 лет у меня появилась ясная цель в жизни!

Что ж — одно сердце и две почки:

Но я уже дошел до точки!

***

Так и не поставив диагноз (ситуация, абсолютно невозможная в американской медицине!), меня выписали из госпиталя.

Надо было вновь искать работу. Мне удалось устроиться в Американо-Болгарскую компанию «PC-Consult». Им нужен был программист, знающий славянские языки, и меня сразу же послали на полгода в Варну.

Варна постсоветского периода представляла собой обветшавший провинциальный город. На улицах было полно колдобин, полных грязной воды. Штукатурка осыпалась, балконы падали, фасады рушились. В самом центре города обвалившаяся стена дома убила одного прохожего...

Больно было видеть, что памятник Советским воинам-освободителям, стоящий на самом высоком холме, был превращен в... тренировочную стенку для скалолазания. Многие буквы с него были сорваны. Лестница к нему заросла густой травой и кустами шиповника и алычи. Повсюду были видны кучи многолетнего мусора и свежеразбитых бутылок.

Пенсионеры в поношеных одеждах толпами собирались у организаций, оказывающим помощь неимущим.

Работы у меня было много, но стиль ее был во многом советский: не было прессинга, стресса и стукачества. Мы работали все выходные, но их можно было суммировать и брать потом отгулами. За 2 месяца у меня набралось 16 отгулов.

Впервые за 16 лет у меня образовался такой огромный отпуск!

И я сел в автобус, идущий в Одессу.

***

На выходе из Варны шофер поставил в DVD-плеер диск с одесским юмором. Приятно было сознавать, что Одесса все еще держит звание столицы юмора.

На экранах, подвешенных к потолку, разыгрываются одесские «приколы».

Вот на Приморском бульваре киношники подзывают одного туриста, показывают на одиноко сидящую пожилую женщину и заговорнически объясняют: