рок-звездой, что я не хочу быть рок-звездой. Таким образом мне удавалось

балансировать: я всегда колебался между нежеланием и невозможностью этого

и в то же время желанием. Желанием показать людям, на что я способен. Во

всем этом много путаницы. Я очень рад, что пришел к панк-року именно в то

время, потому что это дало мне несколько лет, чтобы повзрослеть,

определиться со своими ценностями и понять, что я за человек>.

В это время у Курта появились в Абердине друзья. Одного из них звали

Джесси Рид, а другого - Майер Лофтин, причем его дружба с последним имела

далеко идущие последствия. Дело в том, что Майер Лофтин был геем, в чем он

откровенно и признался Курту вскоре после их знакомства. Курт ответил, что

это не проблема, и дружба продолжалась. Однако терпимость в этом вопросе

не была свойственна жителям Абердина. Все кончилось тем, что Курта самого

стали считать <голубым>, и он был периодически бит школьными <качками>.

<После этого, - рассказывал Курт, - я стал гордиться тем, что я гей,

хотя я им и не был. Я наслаждался конфликтом. Такое положение мне

нравилось, потому что я был близок к тому, чтобы осознать себя как

личность. Я был отщепенцем. Я еще не был тем панк-рокером, которым хотел

быть, но это все-таки было лучше , чем быть обычным занудой>. Впрочем,

через некоторое время друзьям все же пришлось расстаться, когда Курт

понял, что может остаться вообще в полной изоляции.

Тогда же Курт начал курить <траву>, примерно в девятом классе, и

какое-то время делал это ежедневно. <Курение приводило меня настолько в

бредовое состояние, что я вел себя уже не просто как обычный невротик,

которым был от природы, а становился настоящим психом, поскольку <трава>

усиливала все это>, - вспоминал Курт.

В последнем классе Курт учился из рук вон плохо и часто прогуливал. Его

переезды из города в город были только частью проблемы. Главной же

причиной было то, что он просто ненавидел некоторых учителей за их

религиозный фанатизм и расизм.

<В школе был один парень, который являлся религиозным фанатиком и

откровенным расистом. Он преподавал общественные науки и просто морочил

нам голову своими откровениями в отношении истории. Он был частью эпохи

середины 80-х с ее <холодной войной> и страхом перед нашествием русских -

один из крестоносцев рейгановской ментальности. Сукин сын. Мне каждый день

хотелось убить его. Я мечтал о том, как буду убивать его перед всем

классом. Потому что весь класс покупался на эти россказни. Они послушно

глотали эту бодягу. Мне трудно было поверить в то, что так много людей

соглашаются с подобной ерундой>.

Курт бунтовал также и дома. <Он не хотел быть частью семьи, но при этом

хотел жить в семье, - вспоминала Венди.
– Все, что я ни просила его

сделать, вызывало у него недовольство, хотя требовала я совсем немного>.

При этом Венди все-таки признавала, что ее терпение в отношении Курта было

подорвано постоянными пьянками Пэта. Свой гнев она часто переносила с мужа

на детей.

В течение нескольких месяцев Курт встречался с симпатичной девушкой по

имени Джеки. Как он потом вспоминал, <она просто использовала меня, пока

ее парень был в тюрьме>.

Однажды Курт зазвал Джеки к себе в гости. Момент был критический: Курт

был готов потерять свою невинность. Они уже успели раздеться, как

неожиданно в комнату ворвалась Венди, зажгла свет и прошипела: <Убери

отсюда эту шлюху!> Курт с девушкой выбежали из дома, после чего он

несколько дней не показывался домой, живя у друга.

Курт перестал курить <траву> в надежде, как он выражался, <изменить

свою жизнь>. В это время позвонила жена Дона и пригласила его снова жить у

них. Прямо с порога Дон заявил, что если он хочет остаться с ними, он

должен бросить музыку и заняться чем-либо конструктивным. Ему удалось

убедить Курта заложить свою гитару и сдать вступительный экзамен в ВМС. Он