Шрифт:
— Чего она все плачет? — тихо спрашивает Реппер.
— Ей всего семнадцать… — отвечает Ханнелора.
— Это еще не причина плакать.
— И она не замужем.
— Вот почему, — говорит Реппер.
— Прошу вас, — говорит человек в сером пальто с узким меховым воротником и сует Репперу в руки несколько открыток. При этом он скромно добавляет: — Стихи. Моего сочинения. Вы их спокойно прочитайте, а я скоро вернусь.
Тут только Реппер замечает, что и другие посетители держат в руках открытки.
Реппер читает:
Тебе, о мать, сыновняя хвала! Ты мне сегодня гордо жизнь дала! Потом ее я передам своим достойным сыновьям. На троне и у верстака Моя задача высока: Добро нести и честь блюсти…На оборотной стороне открытки Реппер обнаруживает еще одно стихотворение: «Орошенная слезами земля родины (Страничка из венка стихов скорбящего изгнанника)».
Там, где чужая чья-то кровь Родную ниву захватила, Узнают люди скоро вновь, В чем кулаков немецких сила…— Что это за стихи? — спрашивает Ханнелора.
— Да ерунда всякая, — отвечает Реппер и кладет открытки на тумбочку.
— Дай мне соку, — просит Ханнелора, — я так бы все пила и пила.
Реппер наливает в стакан яблочного соку и помогает Ханнелоре напиться.
— А какой вес у Ежика? — спрашивает Ханнелора.
— Сестра его еле тащила. Не удивлюсь, если в нем больше семи килограммов.
— Выдумщик, — смеется Ханнелора. — От силы четыре.
— Это много? — спрашивает Реппер.
— Очень даже.
С постели девушки, что лежит у дверей, доносится смех.
«Ну, наконец-то», — думает Реппер и спрашивает:
— А этот, в куртке, он что, брат семнадцатилетней?
— Жених, — говорит Ханнелора.
— Ну, тогда порядок.
Ханнелора опять пьет сок. Теперь уже без помощи.
«Как же так, — вдруг думает Реппер и протягивает руку за открыткой. — О чьих кулаках здесь вообще идет речь? О моих? Дудки. О Ежиковых, что ли? Да он спятил, этот дяденька?!»
— Ты чем-то озабочен? — спрашивает Ханнелора. — Из-за Ежика?
— Нет, — отвечает Реппер. Потом вдруг: — Да.
— Ну и зря, — говорит Ханнелора. — Для него все приготовлено. Ванночка и кроватка. Кроватку мы выбрали правильно, с тремя уровнями, он в ней до десяти лет спать сможет.
«И вообще ерунда. Чужая кровь что-то захватила. Я, правда, по литературе никогда не отличался, но такую чепуху я бы в жизни не написал. Не то наш учитель Онтвих настрочил бы на полях: крайне неудачное выражение».
— А пеленки-распашонки у него есть на год вперед.
Реппер думает свое и злится.
«Немецкий кулачник хочет взяться за нашего Ежика. Пройдет двадцать лет, и нашего Ежика заставят ради этого гада убивать других людей, чтобы и самому погибнуть».
— Тетя Герта тоже обещалась прислать большой пакет с приданым, только для этого надо ей сообщить, кто у нас, мальчик или девочка. Чтобы знать, какой цвет.
«Пусть он только покажется, этот сочинитель… Уж я ему скажу…»
И вот он показывается. Человек с меховым воротником снова заходит в палату и с улыбкой кланяется у первой постели, а люди, что там сидят, прячут открытки и с улыбкой дают ему деньги, у второй постели происходит то же самое, и вот он уже подошел к Репперу.
— Вы можете приобрести эти открытки, — говорит он. — Плата — по вашему усмотрению.
— Вы такую дрянь понаписали, — говорит Реппер и хочет повысить голос, но тут Ханнелора дергает его за рукав, и Реппер думает: она права, здесь нельзя кричать. Мало ли что может из-за этого случиться. А вдруг у матерей пропадет из-за этого молоко, или они так испугаются, что у них разойдутся какие-нибудь швы, или еще чего-нибудь… Но подстрекатель пусть убирается вон.