– Так может, мы сами лучше сходим, посмотрим, Семен Михайлович, кажется, Анастасия Павловна и Анна Ивановна нам все, что знали, уже рассказали. – И он насмешливо взглянул на меня, или мне так показалось? Похоже, ему была так же присуща эта раздражающая ироничность, как и моей, милой, тетушке.

Все одновременно встали, поняв, что сейчас будут выходить, Петр попятился к двери и тихо, выскользнул с гостиной, от греха подальше, я непроизвольно улыбнулась, но очередной раз, наткнувшись на взгляд учителя, быстренько приняла серьезное выражение и предложила:

– Вас проводит, Иван, прошу господа.

На этот раз городовой попятился назад и насколько мог, своей грузной фигурой втиснулся в стенку, пропустив вперед начальство, когда шаги наших невольных гостей стихли, и хлопнула входная дверь, мы с теткой дружно хлопнулись в кресла, развалились вольно и неожиданно рассмеялись.

– Боже, бедный Петр этот слон, чуть не раздавил его! – у тетушки даже слезы выступили от душившего ее смеха, несколько минут мы громко хохотали, вспоминая нелепое появление наших сыщиков, когда, наконец, выдохлись, я почувствовала, что напряжение отпустило, и вдруг ясно оценила непростую ситуацию, в которой мы оказались.

– Тетя, а нам ведь теперь не дадут покоя, будет следствие, будет море любопытных…

– Да невеселые деньки нас ждут. – Тетушка вздохнула и очередной раз поправила чепец, – вот проклятые волосы, всю жизнь с ними мучаюсь, прически порядочной не сделать, на старости под чепец спрятала и то норовят вылезти.

– Тетя о волосах ли сейчас думать?

– А о чем еще? Жить надо, как всегда жили, ничего не поделаешь, покойника не оживить, пусть себе расследуют, а у нас свои дела, что будет, то будет. – Выдав это философское изречение, тетушка поднялась с кресла, – пошли, надо распорядиться об обеде. – И мы занялись своими делами.

Прошло добрых два часа с тех пор как следователи наши пошли в большой флигель. Мои горничные, поочередно бегая посмотреть, что там делается, приносили свежие донесения.

– Городовые ползают по снегу, что-то ищут под окнами флигеля. – Сообщала Соломия, помогая мне разобрать и сортировать белье после большой стирки, которую мы устраивали три дня назад, в понедельник.

– Приехал врач, осматривает покойника. – Проворно накрывая стол, докладывала Марыся.

– Нашли лестницу под окном и лом, говорят им, зломышленник сдергивал доски. – Наливая в тарелки горячий борщ, восторженно, щебетала Феся.

– Злоумышленник. – Автоматически поправила я, и принялась за обед, оказалось, что проголодалась за это время не на шутку.

– А лестницу где взял не сказали? – спросила тетя.

– Говорят это та, что у сторожки стоит все время. – Феся подала тарелку месье Бомону, я невольно взглянула на нашего воспитателя, и мне стало жаль его, такой страдальческий вид был у бедняги.

– Ну, месье Бомон не стоит так расстраиваться, этот человек нам, даже, не знаком.

– О, мадам, они скажут, виноват я, они скажут иностранец, в Россия всегда так, виноват иностранца. – Месья страдальчески закатил глаза и принялся за еду, несмотря на такие ужасные перспективы, аппетит у воспитателя не испортился.

– Месье Бомон, не переживайте, мама не даст вас в обиду, правда мама? – жизнерадостно заключила Лизочка.

– Ну, мама не всесильна. – Рассудительно заметила Ириша.

– Не думаю, что наш уважаемый месье Бомон кого-то убил. – Раздраженно ответила тетушка.

Андрюша глубокомысленно уставился в свою тарелку, и я подозревала, что он был совсем не против такой заманчивой перспективы – воспитатель-убийца, будет, чем удивлять одноклассников. Ну что ж хоть дети успокоились и то хорошо.

Обед прошел, сравнительно спокойно.

Я была в кладовой, делала ревизию припасов с Галиной, когда с докладом явился Петр, от важности его просто распирало, не каждый день ему приходится делать столько докладов и открывать дверь столь важным лицам.

– Пришли господа! – громко и веско сообщил дворецкий. От его пронзительного голоса мы, с Галиной, подпрыгнули.

– Чего орешь! – уперев руки в полные бока, накинулась на беднягу наша кухарка.

– Не ору, а докладываю. – С достоинством ответил старик и на всякий случай отступил.

– Не кидайся на него Галина. Куда ты их направил?

– В библиотеку, пани, Михаил Иванович, всегда в библиотеке принимал по делам.

– Молодец, иди, дверь откроешь. – Дворецкий засеменил вперед, я пошла следом, по пути поправляясь, заглядывала в каждое зеркало. Вид у меня, после нескольких часов проведенных в делах, был растрепанный, но я решила не нервничать по этому поводу, слишком уж неординарная ситуация, к этому приему мы не готовились.

Войдя в библиотеку, застала всех в сборе, тетушка сидела в кресле у письменного стола, гости разместились по чину: ближе к столу, напротив тети устроился следователь, Семен Михайлович, чуть дальше, на кушетке сидел Георгий Федорович, городовой Щука присел на стул у стены. При моем появлении все мужчины разом поднялись, незадачливый городовой, при этом, чуть не опрокинул стул, я помедлила в дверях, и, приняв решение, направилась к креслу за письменным столом, это место всегда занимал мой муж, принимая господ «по делам», как выразился Петр. Наконец все уселись, и когда возня закончилась, я задала вопрос, обращаясь к Семену Михайловичу: