битком таверне новую жертву...

Я помотал головой, отгоняя дурные воспоминания. «Сегодня все будет иначе!» — сказал

я себе и, как выяснилось впоследствии, не ошибся. Свисток, на который была наложена

парочка полезных заклятий, был у меня при себе, а срочно обзавестись подходящим

тарариконом для такого опытного и знающего человека, как я, не составляло никакого

труда...

Начав игру на закате, в самое удачное, на мой взгляд, время, я незадолго до полуночи

покинул трактир, став за один вечер богаче на триста двадцать золотых. Двадцать я сразу же

отдал Катипуту, ожидавшему меня в компании Хьюгго на

огороженном высоким частоколом дворе, чтобы у него были деньги на черный день, а

триста оставил себе, непрестанно благодаря удачу, столь благосклонную ко мне в последнее

время.

Катипута я намеренно не взял с собой в трактир. Хотел избежать упреков в том, что мой, странный на посторонний взгляд, спутник колдовством или еще какими-то ухищрениями

обеспечивает победу моему тарарикону. Игроки вообще народ суеверный и крайне

недоверчивый. Вполне возможно, что в присутствии Катипута никто из присутствующих в

трактире страстных любителей боев тарариконов не решился бы выставить своего

тарарикона против моего.

В знак признательности я подарил свободу моему тарарикону.

— Хватит тебе, дружище, развлекать всяких любителей острых ощущений и быстрой

наживы, — сказал я, приседая на корточки и бережно опуская тарарикона на землю. — Будь

свободным, как я, и знай, что ты всегда можешь вернуться к прежнему занятию. Если

захочешь...

Тарарикон юркнул в сторону и скрылся в зарослях травы.

— Сколько же в тебе благородства, Эвальд! — восхитился Катипут.

— Ровно столько же, сколько тайных заклинаний, помогающих победить, наложено на

мой свисток, — отмахнулся я от незаслуженной похвалы.

Не стану скрывать, что я люблю играть на деньги. Точнее, я признаю только те игры, которые приносят какую-нибудь выгоду, а лучше всего — золотые монеты. Не из алчности, причина такой любви кроется в другом обстоятельстве. Если играешь на интерес, то игра

превращается в бессмысленную трату сил, которая ничем не вознаграждается. Ни деньгами, ни какими-то ценностями, ни вкусным угощением, ни даже чувством морального

удовлетворения, которое наполняет душу тогда, когда бескорыстно поможешь кому-то. А

бессмысленная трата сил — это не по мне.

— О, покарай меня всеблагой Эгос! — Я звонко хлопнул себя по лбу ладонью.

— Что такое? — обеспокоился Катипут. Хьюгго замедлил шаг и скосил на меня

левый глаз.

— Я так увлекся игрой и так обрадовался выигрышу, что забыл запастись в трак-

тире провизией! Хоть она там и не самая лучшая, но...

— Мы спокойно обойдемся без нее, — махнул своей длиннопалой рукой Катипут.

— Ты уверен?

— Совершенно. Если бы ты не был столь возбужден игрой и удачей, Эвальд, то ты бы

заметил, что наша поклажа увеличилась ровно на два мешка! — Катипут указал рукой на

связанные веревкой у горловин мешки, болтавшиеся по обоим бокам Хьюгго и не

замеченные мной ранее. — Не одному тебе сегодня улыбнулась удача.

— Что в мешках? — деловито осведомился я. — Еда?

— Один, тот, что справа от тебя, под завязку набит вяленым мясом! — гордо вскинул

голову Катипут. — А в другом — засахаренные сушеные плоды! Очень подходящая пища

для странников, долго не портится.

— Ты прав, — кивнул я, и в этот момент голову мою пронзила ужасная догадка. — Но...

неужели ты, Катипут, вступил в братство забывающих расплатиться?

— В какое братство? — удивился Катипут.

— Так в шутку называют воров, — ответил я. — Расскажи-ка мне, как ты раздобыл эти

мешки.

— Нет, что ты, Эвальд! — Катипут испуганно замахал руками, напомнив мне маленькую

мельницу. — Я никогда ничего не крал и не собираюсь начинать учиться этому

недостойному ремеслу! Просто пока ты был занят, нам стало скучно, и я решил немного

поразвлечься...

— Каким же образом?

— По двору слонялось несколько торговцев, подыскивающих себе попутчиков. С одним

я поспорил на вяленое мясо, что смогу засунуть голову в пасть Хьюгго. Торговец был