— Дѣла!.. такой то-ись сталъ, и не узнаешь, — скзалаъ онъ понизивъ голосъ. — Этотъ-то бирюкъ Куртенъ, да еще человѣкъ съ десять у насъ, да Сократъ то въ политику шибко ударились, и все ждутъ чего-то, все ждутъ…

Ахъ, да… Васька-то объявился…

— Какой Васька?..

— Да Васька-то… Ивана Максимыча-то, шпитонокъ-то… въ больницу я его еще… У насъ на заводѣ, у Сократа въ подручныхъ. На курсахъ его тотъ встрѣлъ и водворилъ на заводъ… Ужъ и шустрый, бестiя!.. Въ ихъ канпанiи.

Сеня вспомнилъ Васютку. Давно это было. Но какъ ясно!.. И вотъ жизнь выкинула-таки Васютку на поверхность, нашла ему мѣсто.

Сеня понималъ, о чемъ говорилъ Кириллъ Семенычъ.

Слова Кирилла Семеныча заинтересовали Сеню, и вотъ, улучивъ свободный денекъ, онъ отправился на заводъ, гдѣ работали наши знакомые. Уже на дворѣ оглушила его кипучая жизнь, творившая за стѣнами миллiонами звуковъ. Онъ вступилъ подъ высокiе своды съ колоннадой чугунныхъ столбовъ. Десятки молотовъ равномѣрно двигались въ воздухѣ. Кругомъ напряженные мускулы рукъ, напряженные лица, голыя шеи и потныя груди. Медвѣжья фигура литовца съ громаднымъ молотомъ выдѣлялясь возлѣ котла. Онъ узналъ Сеню и кивнулъ.

— Послѣднiй ударъ! — рѣзко крякнулъ литовецъ.

Сеня не понялъ. Страшно было смотрѣть, какъ кругомъ гиганта-котла, на подмосткахъ, возились десятки людей, облѣпивъ желѣзнаго великана: они забивали заклепки. Сеня почти бѣжалъ дальше отъ страшнаго шума. Его охватилъ металлическiй визгъ и скрежетъ: это было токарно-сверлильное отдѣленiе. Машины рѣзали, сверлили, точили, пилили сталь, какъ мягкое дерево. Десятки людей зорко слѣдили за ходомъ машины. Здѣсь работалъ Кириллъ Семенычъ. Сеня окликнулъ его. Тотъ обернулся и махнулъ рукой дальше, сказавъ:

— Скоро обѣдъ… я сейчасъ…

Дальше было, казалось, жилище грома. Почва тряслась, дрожали столбы и стѣны. Въ удлиненной гигантской подковѣ скользилъ пятисотъ-пудовый молотъ. На особыхъ подмосткахъ стоялъ человѣкъ, точно капитанъ парохода, и нажималъ регуляторъ. Паровой молотъ билъ и плющилъ, какъ тѣсто, до бѣла раскаленныя желѣзныя балки; десятки людей суетились вокругъ въ кожаныхъ фартукахъ, а человѣкъ на мосткахъ нажималъ регуляторъ, и послушный молотъ ходилъ, производя громъ.

Дальше и дальше шелъ Сеня въ этомъ царствѣ желѣза. И вездѣ — мускулы, потныя черныя лица и хрипъ человѣческой груди; и вездѣ сдавалось желѣзо подъ грохотъ и лязгъ.

— Вотъ онъ трудъ, — думалъ Сеня. — И они ждутъ его, просятъ и молятъ, днями стоятъ у воротъ заводовъ…

Огнемъ и жаромъ, миллiонами искръ встрѣтило Сеню литейное отдѣленiе. Да, здѣсь было подземное царство. Вагранка [Плавильная печь. (Примечание автора)] гудѣла, точно грозила лопнуть и пожечь всѣхъ жидкимъ металломъ. Слѣпило глаза отъ текучей, бѣлой струи чугуна, сыпавшей искры. А вотъ и онъ, серьезный Сократъ Иванычъ, въ кожанномъ фартукѣ и большихъ синихъ очкахъ.

— Вы это… здравствуйте, — отрывисто сказалъ онъ, бѣгло окинувъ Сеню скользящимъ взглядомъ. — Не задохнитесь… Рай здѣсь у насъ.

Загудѣлъ свистокъ со двора, и разомъ все стихло, только вагранка гудѣла.

Литейщикъ сбросилъ фартукъ и рукавицы, сдернулъ очки, и на Сеню взглянуло усталое, потное лицо.

— Видалъ адъ-то нашъ?.. Вотъ онъ трудъ-то… Дьяволы такъ въ аду не работаютъ…

Онъ выпрямился и потянулся съ глубокимъ вздохомъ. Худой и высокiй, какъ жердь. Молодой рабочiй подошелъ къ нимъ. Что-то знакомое показалось Сенѣ въ его сѣрыхъ, подмаргивающихъ, умныхъ глазахъ. Онъ пристально оглядывалъ Сеню, точно спрашивалъ: зачѣмъ ты пришелъ?

— А вѣдь вы знакомы, — сказалъ литейщикъ. — Кириллъ говорилъ… Въ мастерской жили…

— Вася!.. Вы это?..

— Да, я… А я васъ узналъ, хоть вы теперь и въ другомъ видѣ… какъ баринъ, — сказалъ тотъ, иронически оглядывая чисто одѣтаго Сеню.

Этотъ тонъ заставилъ Сеню задуматься.

— Каждому своя дорога, — скзаалъ литейщикъ. — Ежели всѣ въ господа выйдутъ, на заводахъ некому работать будетъ.

— Мнѣ бы хотѣлось поговорить съ вами и съ вами, — скзаалъ Сеня. — Пойдемте вмѣстѣ.

— Что жъ, идемте…

— Вотъ что… Мнѣ показалось, что вы… извините, если я ошибся, — вы недружелюбно смотрите на меня, чуждаететсь… Вы считаете меня не своимъ. Мнѣ тяжело сознавать это… Почему это такъ?

Литейщикъ и Вася молчали. Кириллъ Семеновичъ былъ мраченъ.

— Почему такъ?.. Потому что я не въ вашемъ платьѣ?.. Потому что я не дѣлаю той именно работы, что и вы?…

— Нѣтъ не потому. Вы отдѣлились отъ насъ. У васъ другая дорога… Будете хорошее жалованье получать, мало работать… Много вѣдь такихъ. А ужъ наши нужды не интересны вамъ будутъ… Я вѣдь не обидѣлъ васъ…