Семаргл первый подходит к трапу, тоскливо смотрит на нас, крепко прижав

кувшин подмышкой:- Надеюсь … ему подойдут эти души,- с этими словами он

решительно поднимается по трапу.

Гл.22.

Время тянется, словно размокшая жвачная резинка за слепившимися пальцами.

Неприятная тишина лупит по ушам сильнее выстрелов из дальнобойных орудий. Всё

замерло, весь мир погрузился в тревожное ожидание. Но вот слышатся шаги по палубе.

Кто это, Семаргл или страшный Перевозчик, не принявший платы в виде кувшина с

энергетическими вампирами? С напряжённым вниманием взираем на чёрный борт

огромной лодки. На Катиных щёчках светлые дорожки толи от пота, толи из слёз, сажа

размылась и лицо, словно в фантастических узорах. Не удивлюсь, что на моём лице то же

самое, помыться негде, стоит лишь коснуться поверхности Реки Мёртвых и вместо рук

задымятся кости. Крайне неприветливое место, трудно представить, что подобное

существует во Вселенной, но это так, а мы стоим на берегу и неизвестность, выжигает

души.

Бледные пальцы стиснули кромку борта, мы едва с криками не сорвались с места,

но в следующий момент появляется лицо Семаргла. Его глаза едва розовые, словно

внутренний огонь готов погаснуть в любую секунду, но на лице блуждает слабая улыбка:-

Можете заходить на борт, плата принята,- надтреснувшим голосом произносит он.

Большой Хрюх, смешно цепляясь копытцами, отдуваясь и похрюкивая, с сидящей

на плече нахохлившейся трёхглазой курицей, довольно ловко переваливает за борт и, возбуждённо хрюкнув, замолкает.

Затем Катя цепляется за трап, я страхую её, чтобы она не сорвалась в жгучую воду.

Она резво прыгает через борт, ойкает, влипает в Семаргла и, заикаясь, говорит:-

Здравствуйте де-дедушка.

Будто провернулись давно не смазанные колёса телеги:- И тебе того же, тёплая

душа.

Меня едва не вывернуло от этого голоса, даже руки скользнули на перекладинах

трапа, но Семаргл бесцеремонно выдёргивает меня на палубу, схватив за шиворот.

У одиноко торчащей мачты со спущенным парусом, облокотившись на неё худой

спиной, сидит великанских размеров старик. Он глянул на меня и, хотя я не увидел его

глаз в чёрных провалах глазниц, я ощутил его взгляд, и мне стало ясно, он может без

всяких усилий высосать мою душу, но его связывает … обязательство – он принял Плату.

– А ты что молчишь?- громыхнул его голос, словно сорвались в пропасть валуны.

– З-здрасте,- едва выдавил я.

– Располагайтесь на палубе, тёплые души,- старик встаёт и оказывается вровень с мачтой, послюнявил палец, поднимает к верху, неодобрительно качнул головой:- Вновь штиль, впрочем … как и всегда,- он вздыхает и поднимает исполинское весло. Мощным гребком

срывает лодку с отмели, и мы скользнули против течения вверх.

Мы и не на земле и не под землёй, это другая реальность. Над нами бесконечность,

но не видно, ни единой звезды. Вокруг нависают чёрные скалы, за кормой лодки

виднеется едва заметный след, хлюпает весло в воду, скрипят повисшие, как грузила на

спиннинге, деревянные блоки с заправленными в них канатами, предназначенные в один

миг поднять парус. Но верно с вечность здесь ещё не бывало ветров и, вероятно, ещё с

вечность ждать его первого порыва.

– Эх, сейчас бы попутного ветра!- вздыхает старик, со стоном погружая весло в воду.

Столько в этой реплики было горечи, что я проникся состраданием к страшному

Перевозчику.

Не знаю почему, но я неожиданно дунул, выдох получился едва заметным, но он

набирает силу и с рёвом проносится над палубой.

– А ведь ветер?! И как крепчает!- оживляется старик.

В один момент заработали лебёдки, приподнялись от натяжения блоки, ползёт

вверх парус. Он принимает на себя напор ветра и, расправившись, несёт лодку как бурный

поток щепку.

– Однако?!- в удивлении оборачивается ко мне Семаргл.- А ведь магия здесь не работает!

– Это что-то другое,- искренне говорю я.