– Отдай мне их, и я отстану от тебя,- я не сразу понял, что это голос, так низко он звучит.

Волосы поднимаются дыбом, зубы клацнули друг о друга, ноги наливаются свинцом, хочу

бежать, но словно меня окутали крепкими верёвками.

– Плохо просишь, Жуть Болотная,- словно во сне слышу я голос ведьмы,- а как тебе

пульки с серебром,- она нажимает курок. Вспышки озаряют её бледное лицо, но звука от

выстрелов почти не слышно, значит, я прав, винтовка с глушителем.

Существо взвизгивает как ошпаренная свинья, хрюкает точно матёрый кабан, в

бешенстве бросается к ограде, но ведьма хладнокровно продолжает стрелять.

Мне кажется, пули не способны остановить неведомого зверя, но верно, серебро

оказывает разрушительное воздействие, существо падает, как человек рыдает и от этого

становится ещё более жутко. Вот оно вновь поднимается, и начинает пятиться, даже не

стараясь увернуться от серебряных пуль.

– Ты ещё ответишь за это,- звучит полный боли голос. Жуть Болотная бросается в лес и

исчезает его чаще.

– Отвечу, за всё отвечу,- со злобным смешком говорит ведьма.

Я бросаюсь в дверь, меня колотит так, что едва не теряю сознание. Хочу бежать к

друзьям, но на пути стоит Семён Васильевич, он уже съел мышь и теперь бьёт в разные

стороны хвостом, обжигая меня злым взглядом. Обойти кота нет возможности, стоит как

танк, когти выпущены, шерсть вздыблена.

– Почему ты так к гостям относишься?- жалобно говорю я и даже голоса своего не узнаю, так он дрожит, но набравшись сил, продолжаю,- Семён Васильевич, тебе Антонина

Фёдоровна сказала не выпускать нас, но ничего не говорила по поводу – впускать. Дай

мне пройти в свою комнату.

Не знаю, понял меня кот или просто решил пожалеть, но нехотя отваливает в

сторону, продолжая сверлить взглядом, но уже без особой злости.

– Спасибо,- неожиданно даже для себя я благодарю кота и боком, боком бегу в свою

комнату.

Кот фыркает и мне показалось, что он ухмыльнулся в свои белые усы. Наваждение

какое-то! Вспотев как мышь, влетаю в спальню, сдираю с себя шапку-невидимку,

судорожно сдёргиваю штаны Игната, удивившись при этом, как они ещё оказались

сухими, и бросаюсь на кровать, укрывшись с ног до головы. Я настолько измотан, что

мгновенно погружаюсь в спасительный сон.

– Подъём!- мой сладкий сон безжалостно комкает окрик Кати.

Сажусь, тру глаза, обрывки сюжетов страшной ночи мелькает перед внутренним

взором как что-то произошедшее не со мной. Рядом ворчит Игнат, вздыхает Витя, Юра, хмурясь, перебирается через нас, спрыгивает на пол, пытается отыскать свою одежду.

– Что так рано?- возмущается Игнат, зевая так, что хрустнули косточки.

Альмина и Катя уже оделись и даже причёсались, вероятно, и умыться успели.

– Ничего ж себе, рано, уже семь утра!- ехидно звучит голос Кати.- Антонина Фёдоровна

уже завтрак приготовила. Вставайте, лежебоки!

– Мы уже встаём,- покорно говорит Витя, с грустью сползает с кровати, натягивает штаны, долго ищет носки.

– Где моя шапка-невидимка, я её сюда повесил?- роется в обуви Юра.- О, кто её закинул

наверх?

– Я,- с этими словами слезаю с постели и, хмурясь, одеваюсь.

– Ты брал шапку-невидимку?- заглядывает мне в глаза Альмина.

– Брал,- мрачнею я.

– Зачем?

– На разведку ходил.

– А почему с нами не посоветовался?:- возмутилась Альмина.

– Спали вы уже все, а меня бессонница мучила.

– Ну, и что ты выходил?- внимательно заглядывает в глаза Альмина.

– Антонина Фёдоровна нормальная тётка. Знаете, как со снайперской винтовки стреляла!-

воодушевляясь, выкрикиваю я.

– А вот с этого места подробнее,- окружают меня друзья.

– Мне показалось, Антонина Фёдоровна хочет нас …- я замялся, не зная как выразить свои

страхи.

– Съесть, что ли?- весело рассмеялась Альмина.

– Так она же, ведьма,- невероятно смущаюсь я.

– Как всё запущено,- качает головой Альмина.

– Так она и баньку хотела нам истопить, чтоб мы чистыми были. Ведь не просто так, верно?

– М-да, она права, помыться нам стоит, грязные, как поросята,- несколько смутилась Катя.