разгорелись от возмущения

– А чего сама не хочешь одеть, слабо?- пытается хорохориться он, но взгляд отворачивает.

– Я девочка, а ты будущий мужчина!

– Ладно, Катя, у меня действительно нога меньше, чем у него,- выгораживаю я друга, но, всё же, мне неловко за него.

Игнат кидает на меня затравленный взгляд, и вдруг я понимаю, как сильно он

боится и мне становится невероятно жалко его. Ребята хмурятся, но мнения своего не

высказывают, а я осматриваю сапоги.

– Быстрее, Кирилл, кот уже далеко, вдруг мимо него пробежишь! Только будь очень

осторожен, не наскочи на деревья, на такой скорости можно разбиться. Вон, видишь, верёвки? Они привязаны к голенищу. В случае необходимой быстрой остановки, дёргай

на себя и сапоги соскакивают. Понятно?- Альмина присаживается рядом и помогает

натянуть сапоги.

Едва они оказываются на моих ногах, мир меняется, всё замедляется. Вот Витя

хочет что-то сказать, но словно замер, открыв рот, и не закрывает его – вот умора, меня

разбирает смех. Игнат вытянул руку, чтоб подобрать выкатившуюся из кармана золотую

монету, ради шутки выхватываю её из-под самого его носа, вот будет удивлён её

исчезновением. У Юры в шапку-невидимку втыкаю кусок ветки, смотрю на Катю и

Альмину, но не решаюсь с ними шутить, ещё обидятся. Вскакиваю на ноги. Странно, но

сапоги-скороходы никуда не несут меня прочь, даже пугаюсь, вдруг не получилось. Но

когда делаю шаг, тугой ветер дунул в лицо, больно хлестнула тонкая ветка и щека

вспыхнула от боли. Это меня мигом отрезвило, внимательно огляделся и осторожно

двинулся вперёд. Под ногами вздыбилась подстилка из прелых листьев, вылетела из-под

ног и зависла в пространстве. Ага, вот оказывается какое их свойство, догадываюсь я.

Не торопясь двинулся вслед за котом, осторожно отводя ветки в сторону, но они

хлещут по пальцам как жуткие плётки. Вскрикивая от боли, всё же шагаю, правда,

медленно. К моему счастью выхожу на тропу, она более-менее свободная от кустов и

веток. Иду как турист, любуясь природой, но ветер свистит в ушах как сорвавшийся с гор

ураган, а ещё крылатые насекомые врезаются в лицо и размазываются в липкую кашу.

У лежащего поперёк тропы дерева останавливаюсь. Как же его обойти? Со всех

сторон непролазные заросли, иссекут лицо ветки, мало не покажется. Решил запрыгнуть

на ствол, но едва согнул ноги, как меня высоко подбрасывает вверх, и я взлетаю под

самый купол сплетенных над тропой ветвей, от ужаса кричу, дрыгая руками и ногами. К

счастью перелетаю через ствол и приземляюсь в метрах десяти от него. Долго не могу

перевести дух, попутно оглядываясь назад. Вот бы на Олимпийских играх так прыгнуть, все медали были бы мои! Но, надо догонять кота. Вновь бреду по тропе, пригибаясь от

дикого ветра, который моментально возникает, как только я начинаю движение.

Вскоре замечаю Семёна Васильевича. Но, что это? Он присел на задние лапы, из

передних выпустил когти, морда оскалена, уши прижаты, шерсть дыбом. И тут я замечаю

медленно летящую к нему рысь.

В страхе останавливаюсь. Что я могу сделать, маленький мальчик, против такого

зверя?! Но, что-то толкает меня навстречу хищнику. Рванул с места, земля из-под ног

взвилась чёрной тучей, подскакиваю к коту. А рысь уже почти сблизилась с Семёном

Васильевичем и уже тянет страшные лапы вооружённые острыми когтями, пасть

оскалена, клыки обнажены, от страха зажмуриваю глаза, но обхватываю кота за живот и

бегу прочь. Не зная, зачем я это делаю, но волоку кота к своим друзьям. На этот раз

достаточно умело перескочил через дерево и почти бегом иду по тропе, хотя возникший

ветер едва не валит с ног. С удивлением замечаю, я начинаю адаптироваться к нынешнему

состоянию, вероятно ко всему можно привыкнуть, вот только мошки раздражают, всё

лицо облепили.

Всю дорогу оберегаю кота, чтоб по его толстой мордочке не хлестнули ветки. А

какой он тяжёлый, недаром в нём течёт кровь камышовых котов, да от сибиряков,

вероятно, тоже.

Весь в мыле заваливаю к месту отдыха моих друзей. Картина несколько