С язвительным хохотом кикимора плюхается в грязную воду, и лишь крупные

пузыри пошли в разные стороны.

– Она совсем ушла?- заглядывает мне в глаза Катя.

– Думаю да,- я поправляю ей кофточку.- Пойдём, что ли? Вон, огоньки нас ждут.

Блудички нас терпеливо ждут, между собой перемигиваются, видимо так

общаются. Часть огоньков отрываются от общей компании, кувыркаясь, плывут в

сторону, но, вероятно, царица их замечает и бесцеремонно возвращает на прежние места.

Вероятно, в прежней жизни они были шалунами, но здесь существует определённая

строгость и не позволяет им выйти из-под контроля. Сердце щемит от жалости, как

хочется им помочь, ведь они были детьми. Эх, если бы не здешний Водяной, были бы они

сейчас живы и находились рядом с родителями. Будет возможность, выведу проклятого

топильщика на чистую воду. Только бы самим не попасть в его сети, места здесь гиблые, трясины глубокие. Словно в подтверждение моим мыслям, над поверхностью болота

проносится тяжёлый вздох, рядом с нами возникают воронки водоворотов, с жадным

хлюпаньем засасывают всяческий мусор.

– Не балуй!- неожиданно даже для себя, сурово сдвинув брови, грозно говорю я.

К великому удивлению, вода перестают бурлить, и низкий голос звучит, словно

далёкие раскаты грома:- Прости, не признал,- большой валун шевельнулся, и с ужасом

понимаю, это голова Водяного. Глаза навыкате моргнули, на лбу обозначается сеть

морщин, толстая, словно окорок рука, раздвинула в стороны гнилые щепки, и он

погрузился в омут.

Катя вцепляется в меня мёртвой хваткой, роняет вводу факел, он жалобно зашипел

и, выпустив чадящий дым, гаснет.

– Ну, вот,- едва не всхлипывает она,- остался лишь один факел.

– Катя, какая ты неловкая,- ругаюсь я.

– Я так испугалась, я думала это камень, хотела прыгнуть на него, ты вовремя сказал ему, не балуй.

– Сам не знаю, как вышло, мне показалось, я его давно знаю, и он обязан меня бояться.

– А ведь действительно испугался. Кирилл, кто ты?- неожиданно спрашивает Катя, в упор, разглядывая меня, словно в первый раз увидела.

– Мальчик,- пожимаю плечами я и добавляю,- твой друг.

А ведь действительно, кто я? Ощущение, что во мне что-то просыпается, нечто

древнее, словно открывается внутреннее зрение. Но как-то это медленно проявляется, хочется быстрее, но словно Некто опасается, что полный поток Силы может меня просто

смять как кусок бумаги и сжечь, а пепел развеять по миру. Может это правильно,

получать Силу дозировано, по капле, чтоб не захлебнуться от переизбытка. Вот Игнат

получил сразу много волшебной силы и кем он стал? Превращается в обычного злобного

монстра. А если получит Волшебную Книгу? Даже страшно подумать, что станет с

миром.

Мне хочется реализовать томящееся желание, придумать какое-нибудь волшебство

и радоваться его проявлением. Смотрю на вздыхающую Катю, она бредёт за мной,

вздрагивая от каждого всплеска, и всё ещё никак не может расстаться с погасшим

факелом, словно думает, что он высохнет.

Улыбаюсь своим мыслям, оказывается, для меня нет ничего проще, высушить

мокрую вещь. Тихонько грею факел, вода испаряется, затем бросаю искру, и факел с

радостным шумом загорается.

– Ой!- вскрикивает Катя и роняет факел прямо в болота.

– Ну, что же ты?!- в сердцах вскричал я.

– Ты видел, он сам загорелся!- встряхивает руку Катя, округлив глаза от страха.

Мне хочется сказать, что это я сделал, но передумал, вздохнув, говорю:- Не иначе

волшебство, Катя.

– Но кто это мог сделать?

– Вероятно … наш союзник,- подумав, отвечаю я.

– Откуда ты знаешь?

– Мне так кажется.

Катя замолкает, погружаясь в мысли, затем тихо говорит:- Ты действительно

изменился.

– В какую сторону?- я пытаюсь улыбаться.

– Пока не знаю, но мне кажется, ты повзрослел.

– Давно пора,- хмыкаю я,- осенью в шестой класс пойдём.

– Если выберемся из этого болота,- с пессимизмом изрекает Катя.

– Выберемся,- уверенно говорю я,- это не самый сложный этап.

– Это не самый сложный этап?- несказанно удивляется девочка.

– К сожалению,- вздыхаю я.

– Ты всегда можешь утешить,- невесело улыбается она.

– Стараюсь,- шучу я и вмиг становлюсь сосредоточенным. Мне чудится, что где-то из