выстраиваются в замысловатые линии, указывая нам дорогу сквозь топи.

Гл.16.

Факелы, разбрызгивают яркие искры, скворчат как сало на раскалённой сковороде,

хочется, что бы они замолчали и не привлекали внимания жителей трясин. В то же время

смертельно боюсь, что закончится для них топливо и нас окутает мрак.

– Почему они так громко трещат?- с испугом шепнула Катя. Она с трудом управляется с

шестом, щупая впереди дорогу, и старается не потопить факел, но брызги всё же,

долетают до огня.

– Тише ты,- встревожился я, мне чудится некое движение в чёрной, словно мазут, воде.

Курица на моей спине заелозила, с беспокойством крутит шеей, клюёт мне в ухо.

– Ты чего?- возмущаюсь я, но замедляю шаг и прислушиваюсь.

Катя цепляется за меня, тяжело дышит, испачканной ладошкой утирает пот со лба,

вопросительно смотрит, в глазах тревога и в то же время надежда на меня.

– Птица беспокоится,- едва слышно говорю я, ощущая, как трёхглазая курица дрожит всем

телом. Успокаивая её, невольно глажу пальцем взъерошенные перья.

– Может, она проголодалась? Я дам ей хлебных крошек,- встрепенулась Катя, во все глаза, глядя на окружающие нас бескрайные топи.

– Там кто-то есть,- я даже дыхание сдерживаю и до боли в глазах всматриваюсь в темноту.

По воде хлопнуло, словно рыбина хвостом и пошла в разные стороны нервная рябь.

Выдёргиваю из воды шест и готовлюсь дать отпор неведомому существу, напрягаюсь так, что мышцы заныли и одеревенели.

Сзади слышится звук вытаскиваемого из ножен кинжала, Катя не теряет

присутствие духа и вот она уже становится рядом, плечом к плечу, со мной.

– Кто это?- спрашивает она твёрдым голосом.

– Какая-нибудь болотная гадина,- предполагаю я, усиленно шаря взглядом по воде. Мне

чудится, что некто плывёт под водой и вот-вот вынырнет прямо перед нами.

Втыкаю факел в трухлявый пень, обхватываю шест двумя руками, что

удивительно, страх прошёл, лопнул как мыльный пузырь, лишь ожидание овладело мною.

Интуитивно замечаю неясное движение, не раздумывая, с силой тычу шестом. Он с

размаху впивается в упругое тело и мгновенно вспучилась и забурлила вода. В воздух

взлетает бородавчатое животное, демонстрируя свой мертвенно бледный живот, на

широкой морде клацнули челюсти, зелёным светом загорелись глаза.

С воплем наношу удар шестом, как копьём, в незащищенный живот. Животное

падает на спину, переворачивается на живот, отталкивается перепончатыми лапами от

поверхности и ныряет в глубину.

– Что это было?- трясётся Катя.

– Большая лягушка, или тритон,- нервно хохотнул я.

– Кирилл, ты герой!- восклицает Катя.

– Скажешь ещё,- смущаюсь я и, неожиданно чувствую себя дурно, ноги задрожали, едва

не роняю шест, едва успеваю схватиться за ближайшее дерево. Вероятно, так часто бывает

после сильнейшего нервного напряжения.

– Что тобой?!- пугается Катя.

– Фу,- выдыхаю из себя воздух,- а ведь он нас могли съесть!

– Но не съели же!- с вызовом выкрикивает Катя.

На моей шее ласково квохчет трёхглазая курица, такое ощущение, что она гордится

мною, мне даже стало смешно, и я тихо смеюсь.

Катя некоторое время с недоумением смотрит на меня, затем присоединяется ко

мне, и мы хохочем, словно только что посмотрели умопомрачительную комедию.

– Нет, но когда ты эту жабу палкой ткнул, она настолько удивилась, что чуть глаза у неё

не выпали! Пришла перекусить, можно сказать, хотела червячка заморить, а ей по морде

дали!

– Зачем пёсика моего обидели?- вкрадчивый голос раздаётся столь неожиданно, что нас

мигом сковывает немота.

На соседней кочке обозначился силуэт старушки с длинным носом, словно

тлеющие угольки ночь пронзили красные огоньки глаз. Я уже догадался кто это, это та кто

в прошлый раз за нами гналась – кикимора. Но в данный момент она не бросается,

наблюдает, это в некотором роде успокаивает, хотя не факт, в любой момент она может с

хохотом налететь на нас и увлечь в трясину. Поэтому я пытаюсь взять инициативу в руки.