Мои глаза расширяются.

Он громко смеется.
– Нет, нет. Я бы никогда не сделал этого. Даже если бы ты оскорбляла меня, ненавидела, и оттолкнула .
– Я буду защищать тебя.

Он водит носом по моей шее, а я потрясена. Вот уж не думала, что Доминик скажет нечто подобное.

Он действует быстро, но мое тело тоже откликается сразу. Я в головокружительном дурмане. Кончики его пальцев рисуют круги от запястий до внутренней части моих локтей, и такое чувство, будто кожа живая и ждет, ждет чего-то большего, чего-то более глубокого, чего-то, что взорвет меня как из пушки, но я не уверена чего именно. Он наклоняется ближе, и я чувствую гладкость его щеки, которая прикасается к моей. Я не вырываюсь, хотя знаю, что должна. Его пальцы путешествуют по моей спине, и он притягивает меня к себе так близко, что с таким же успехом мы могли бы разделять нашу кожу, наши кости. Я чувствую его, слишком много его, напротив себя, когда он шепчет мне на ухо.
– Я хочу попробовать тебя на вкус.

– Я … - Упрек умирает у меня на губах, ведь я пытаюсь выговаривать слова, но ничего не получается. Маленькая, незнакомая часть меня хочет, чтобы ее попробовали на вкус. Я с трудом сдерживаюсь, одновременно напуганная и легкомысленная, моя решимость не давать ему касаться меня, так легко разлетается. Меня словно щекочут крылья многочисленных бабочек, которые кружатся вокруг меня, заполняя все пространство между нами. Я чувствую себя слабой и сильной, живой и звенящей.

Доминик улыбается мне в ухо и я слышу как он тихо и равномерно хихикает. Когда он отодвигается, создавая между нами пространство, я вздыхаю … к моему удивлению и ужасу … громко. Я отчаянно нуждаюсь в отрицательном пространстве между нашими телами, хочу, чтобы он нагнулся обратно, обеспокоена и дрожу от возбуждения, а он отодвигается еще дальше.

Когда он отпускает меня, я чувствую себя холоднее, голоднее, чем прежде, жажда глубоко у меня внутри хочет большего, много большего.

***

Когда мы выходим, чтобы пообедать, мне тревожно и беспокойно. Я пристально смотрю на меню, но слова сливаются. Страхи трубят в мои уши, но я не знаю, что они означают. Я поеживаюсь, словно у меня под кожей что-то ползает и мне отчаянно хочется это выпустить.

Мой взгляд опускается на ногу официантки. Такая хрупкая вещица: кости окруженные плотью. Я пялюсь на ее ногу, мои пальцы начинают подергиваться. Мне интересно, смогла бы я сломать ее кости в своей руке, треснули бы они также как щепки. Каково бы было держать в руке осколки? Могла бы я заставить сломаться то, что было когда-то целым? Совсем как та, другая официантка …

Я делаю глубокий вдох и резко отворачиваю голову, чтобы уставиться на бумажные салфетки. Я с трудом подавляю желание убивать. Эти мысли, мерзкие, ужасные мысли теперь приходят чаще. Я закрываю глаза и мысленно создаю железную крепость, чтобы преградить доступ черноте и удержать свет внутри.

– Эй, Джейд? Что ты заказываешь?

Когда я начинаю открывать глаза, образ становится живым, и я понимаю, что крепость, построенная в моем разуме не держит тьму снаружи и свет внутри, а лишь мешает моей темноте зачернить день за пределами железных ворот. Меня охватывает дрожь. Я дрожу впервые за долгое время.

Но как только дрожь стихает, я сажусь повыше. Мои пальцы прекращают подергиваться и мысли об ужасных приятных вещах скачут у меня в голове и щекочут мой разум возможностями.

***

Дни сливаются вместе. Я даже не знаю сколько прошло с той прогулки в лодке. Прикосновения, ласки, сладость, холод, приятные мысли, чтобы заполнить мои дни. Иногда, но редко, другое чувство испуганно поднимается к поверхности, надоедливый, ноющий голос шепчет мне в ухо. Но я отказываюсь его слушать. Он разрушает восхитительность грез.

Я хожу в школу потому, что иначе Нана задавала бы слишком много вопросов. Мне предстоит еще один экзамен. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, я рисую картинки в уголках, картинки с лицами, которые я даже не узнаю. В коридорах я вижу ребят и они заставляют меня испытывать неловкость. Я могу преподать им урок, научить их всех сжиматься от страха. Я ухмыляюсь всякий раз, когда кто-то слишком долго смотрит на меня и от меня сразу отводят взгляды.

А еще есть Доминик. Он успокаивает мое растущее беспокойство своими прикосновениями и поцелуями.

Джейд. Джейд … Джейд!

Вернись ко мне, дитя … Вернись.

Два разных голоса взывают ко мне. Когда я слышу их, то чувствую себя неловкой, слабой. Как-будто существует какой-то нелепый чужеродный элемент, пытающийся управлять мной и я не хочу, чтобы мной управляли.

Но в то же время … есть что-то знакомое в этих голосах. Что-то такое необходимое, срочное и утешительное … Я зажмуриваю глаза. Страх овладевает мной. Что я забыла? Туман в голове поднимается на миг, но потом …

Сзади меня обняли две большие, мускулистые руки.

Удовольствие выбивает меня из колеи, извивается во мне как змея, вылизывает себе путь по моей коже, моим венам, моему сердцу. Я отвожу глаза, не зная, что он видит, не зная, что я хочу, чтобы он увидел. Его пальцы дразнят меня как перо … легкие и сладкие как дыхание. Поток ощущений - это вовсе не дыхание, это вихрь потребности, желания, чего-то нового и не свойственного мне, и я одновременно хочу сопротивляться и сдаться и пропасть в его неистовстве.

Мои прикрытые веки подрагивают. Я хочу, чтобы это ощущение прошло. Кожа к коже. Губы к губам. Язык с языком. Образы мелькают у меня в голове, так что я распахиваю глаза, ведь этот парень, смотрящий на меня, кажется куда менее опасным зрелищем. Хотя я не права и знаю об этом. Он пододвигается поближе. Я отодвигаюсь от него … со значительным усилием. Он улыбается уголком рта. Чертов рот. Это простое, легчайшее движение заставляет мой взор остановиться на нем и я не могу не думать о том, на что же похожи эти губы.