438 Тексты И змею в грудь впилась, чуть не задев ребенка. Отец повесил лук на дуб, среди ветвей, В знак счастья высшего и меткости своей. К МАРТИНУ16 Философы твердят — у них нежнее уши — О том, что в небесах поют так дивно души. Как истинный простак, во всем им верю я, Но все ж, Мартин, милей мне музыка твоя. К НЕЗНАКОМОМУ Попасть ко мне в тетрадь — тебе в том проку мало! Одни лишь шутки в ней рука моя писала, Но коль стерпеть готов насмешки над собой, Мне имя назови, укрась им список мой. К АНДЖЕЮ17 О, как же был жесток тот, кто на много дней Задерживал тебя, мой дорогой Анджей, Когда лишь ты один мог дать мне утешенье В минуту моего ужасного мученья. Вгрызалось в сердце мне немало злых забот, Которые лишь друг, друг истинный, поймет. Когда б тебя всего он отпустил, мне вскоре Не трудно было бы свое осилить горе. Но отпустил он так, вняв горестной мольбе, Что душу он твою оставил при себе. Ты это чувствуешь? Взываю я напрасно, С душой твоей уже я разлучен, несчастный. Я утешения хотел внимать словам, Но, вижу, утешать себя я должен сам. Чтоб излечить меня и обратить к покою,

Фрашки 139 Иди в обратный путь и возвратись с душою. Боюсь я все ж того, что в рвении своем Ты там останешься и мой забудешь дом. К СТАНИСЛАВУ" Где ты скрываешься, скажи, брат Станислав? Я перестал искать, от поисков устав. Ты сам мне обещал застольную беседу, Но нет} тебя, и я один иду к обеду. О БЕКВАРКЕ19 Если б лютня говорила, Так она б провозгласила: «Дуйте в дудки, кто желает. Бекварк пусть на мне играет!» К ВЕНДЕ Всегда приятен луг со свежею травою, Веселый ручеек, журчащий нам весною, Сметана в летний зной и окорок зимой, Что был копчен в дыму, висел не в кладовой. И плющ хорош в венке. Но что милей свирели, Когда средь рощи ты в честь Ганки сыплешь трели! ОБ АЛЕКСАНДРАХ20 Обрек несчастьям Трою Александр, Разрушил царство персов Александр, Кровь школярам испортил Александр, Поляков перессорил Александр. К ГАННЕ На пальце у тебя брилльянт, а в сердце — камень. Ты перстень мне даешь. Вдохни же в сердце пламень!

140 Тексты МИКОЛАЮ ТШЕБУХОВСКОМУ21 Когда б позволил бог нам душами меняться, Для друга со своим здоровьем расставаться, Те годы, что еще мне суждены судьбой, Тебе я отдала б, супруг мой дорогой. Но так как смерть для нас не удлиняет срока, Замены не берет и всех казнит жестоко, Я плакать по тебе, я в горе жить должна, И радость вся моя с тобой схоронена. К ДОКТОРУ МОНТАНУ Где девять орочих сел, об этом я не знаю; Быть может, вое они в каком-то дальнем крае- Мы лишь «Десятое»22 недавно посетили, Туда от Люблина езды всего полмили. К ВЕНЕРЕ Венера, не буди надежды прошлых дней: Смеяться станет враг над участью моей. Свободу верную сомнительной усладе Я предпочту всегда, на ветреника глядя. Ведь были ни к чему заботы дней былых, Поддельную любовь я покупал за них. Венера, замолчи, не верю речи сладкой, Ловушку, верно, ты готовишь мне украдкой. Влюбившись, я спою про горе и печаль, Но ты насмешлива: тебе людей не жаль. К ДЕВУШКЕ Когда тебя здесь нет, когда ты бродишь где-то, Тоскую и томлюсь, жду твоего привета, Не светит солнце мне, пока ты не со мною, Придешь — и яркий день блеснет порой ночною.

Фрашки 141 О НАСЛАЖДЕНИИ На свете не сыщешь отрады, В которой не крылись бы яды, Увы, наслаждения нет, Где б горький не виделся след. НА ИСТОРИЮ ТРОИ С прадедовских времен любви познали цену. Отважен был Парис: чтоб получить Елену, Которую ему Венера обещала, Он пересек моря, он не боялся шквала. Плывя домой, забыл погоню и проклятья, Не думал и о том, что в битве лягут братья, Что город будет взят, отец лишится трона, Что кровью за любовь заплатит он, влюбленный К АННЕ Тебя весь день напрасно ждал вчера я И вот, тоску и скуку отгоняя, Я написал негладкий этот стих: Услышишь в нем ты голос дум моих, Сердечных мук и горести глубокой, Ах, Анна, я тобой обманут был жестоко. Вел счет часам, бродил в саду один, Что медлишь ты, не мог понять причин. Хотел читать — не шли на ум науки, Хотел сыграть — но мертвы были звуки. Тогда перо рукой дрожащей взяв, Я стал писать: отца не сломишь нраву Дочь — ветрена. .. Тут сон пришел к постели, Утих мой гнев, надежды улетели.

142 Тексты К ПРИЯТЕЛЮ Всегда одно и то же должны желать друзья, А если нет согласья, то им дружить нельзя, Со мною спорить станешь — отпора я не дам, И тотчас мне ты скажешь: «Прости, я был упрям». К АНДЖЕЮ ТШЕЧЕСКОМУ Поишь меня вином. Господь воздаст за это. Заботы тяжкие забыл я до рассвета, Что грызли сердце мне, я не томим тоской, Как всякий, кто гоним был злобою людской. Но знаю хорошо, умчится наслажденье, И утром трезвый ум развеет наважденье. Мой друг, приветствую я беззаботный миг, Всю силу крепких вин я лишь теперь постиг. НА НЕОБДУМАННЫЙ СТИХ Тому, кто необдуманный велит писать мне стих, Пошлю я строки худшие: пускай читает их. НА БУДИВИСКИЕ ПЧЕЛЫ23 (Его милости виленскому воеводе) Рои бесчетных пчел, избрав твой славный дом, Туда носили мед, летая день за днем. Какой хороший знак! Сама судьба сулила: Твоих потомков ждет богатство, слава, сила. К ГОСТЮ Охотишься в лесу ты даже ночью темной. Иди же к нам сюда! Скорей в приют укромный! Дичь в кладовой тут есть, не надо и хлопот, И даже пчелы в дом приносят сладкий мед.

Фрашки 74$ К ПЧЕЛАМ Ответьте на вопрос, о труженицы-пчелы, Зачем летите вы не в улей — в дом веселый? Ответ Хоть пьяница всегда секрет свой бережет, Откроемся тебе: мы чуем в доме мед. К ДОКТОРУ Тебя архидоктором звать можно смело: От хвори умеешь ты вылечить тело, Но ты и в забавах прославлен давно: Ты любишь веселье, красавиц, вино. О ФРАШКАХ Напрасно девять лет таил я фрашки строго,24 Как над трактатами, корпел над ними много, В усердии своем хватил я через край: Все фрашки — пустяки, как их ни поправляй. О НОВЫХ ФРАШКАХ Мои все фрашки — вздор, вошли другие в моду И им растет хвала, я вижу, год от году. Их на пергаменте строчит писец пером И сыплет золотой на них песок потом. На пестрых ленточках внизу орел висит, Но скажет Аристарх: тут пышен только вид.25 К АННЕ Тот в короли нежданно вознесен, — А, может быть, монарха выше он,— Кто сиживал с тобою рядом, Анна, Твоим лицом любуясь непрестанно,

144 Тексты Твой слыша смех — а этот смех так мил, Что он с ума не раз меня сводил.. Когда к тебе я обращаю взоры, Слов не найти, и молкнут разговоры, Язык мой нем, в груди огонь разлит, В глазах — темно, и шум в ушах стоит, Мой лоб в поту, дрожу, объят волненьем, И мертвый пасть готов к твоим коленям. О ЛЮБВИ Тот удивления достоин и похвал, Кто первый рисовать любовь ребенком стал. Он знал, что человек теряет ум от страсти, Сокровища отдаст, ловя былое счастье. Не зря и крыльями дитя украсил он, Любовь изменчива: то мир, то гнев и стон. Он в знак внезапных бурь вручил амуру стрелы: Сумеет каждого сразить стрелок умелый. Во мне живет амур, в груди торчит стрела, Но, верно, выпали все перья из крыла У этого божка: для передышки срока Он мне не хочет дать и мучает жестоко. Но что за радость жить в моих костях сухих? Сумеешь ты приют найти в местах иных. На новичках в любви попробуй лучше силы. А я? Я тенью стал, печальной и унылой. Утратишь тень мою — замолкнет песен звук, Кто воспоет тебя, стрелу и меткий лук. Взгляд черных глаз твоих и жар щеки румяной, Походку легкую, скажи мне, гость незваный? О РИМЕ Пока над всей землей царил счастливый Рим, Все дань ему несли, он славен был и чтим. Когда ж лишилась сил могучая держава,

Фрашки 145 Зажгли все племена огонь войны кровавой. Великий город пал, но римлян жив язык: Остался плод ума, промчался власти миг. НА ХМУРУ Напрасно фрашкой ты кормить его хотел — Он на моих стихах давно собаку съел. МОГИЛЬНАЯ НАДПИСЬ АННЕ За ту приветливость, с которой ты встречала Всегда гостей, хвалы достойна ты немалой, За праздники твои, что были так просты, Достойна пережить столетних дедов ты. Но смерть, завидуя веселью и успехам, Тебя из наших рук похитила со смехом. Теперь ты воды пьешь забвения реки, Мы плачем над тобой, исполнены тоски. О девы, юноши, нет больше Анны с нами, Почтите славный гроб венками и цветами. К МИКОЛАЮ МЕЛЕЦКОМУ26 Напрасно, староста, поишь меня, поверь, Всё то, что я таил, скажу в глаза теперь: Ты думаешь, с тобой я потому лишь дружен, Что воеводы сын в приятели мне нужен, Что наряжаешься ты в золотой кафтан, Что окружён толпой блестящею дворян? Всё ни к чему: гербы, крестьяне, выезд шумный. «Мельчает знатный род», — так молвил грек разумный. Владеет золотом и низкий ростовщик, С той разницей, что он к почету не привык. Но чем же мне тогда пришелся ты по нраву? Стремишься ты затмить бесстрашных предков славу. Ю Ян Кохановский