не виню я не крутой философ

на поверку в чём-то стоеросов

в чём-то музыкален до балденья

над своей распяленою тенью

поделились мы с тобой как братья

ты мне жизнь а я тебе объятья

хоть сосулькой капаешь за ворот

подправляя набраную скорость

я спешу перешагнув полжизни

перебрав все радуги от призмы

подгоняю сердце в эстафете

за последним нелюбимым цветом

у него оттенков и изломов

больше чем страниц в романах Пруста

лишь бы не закиснуть как Обломов

на хрустальных парапетах чувства

«»»»»»

Я, наверное, старомоден

Для Поэзии из бравад,

Потому у моих мелодий

Ограниченные права.

Ноты-звуки в огне метафор

Не сгорают, рядком лежат,

Дожидаясь отмены штрафов

За рифмованый плагиат.

Но, простите меня, народы,

Заселившие этот мир,

Ещё более старомоден

Постоянный словарь-вампир!

За сто лет новых слов ни грамма!..

Утверждаю: наоборот

Он прощается со словами,

Искажавшими обиход.

Прогрессируем мы, не дремлем,

Хором вылезли из лаптей,

Зажигалки у нас, не кремни,

Даже лампочки в сто свечей!

И Поэзия буйной девой,

Потерявшей и стыд и честь,

Вырождается в перепевах

В то, что нынче на деле есть.

Написание слова «стерва»

Как медаль на её груди!..

Старомоден я стал, наверное,

При желании поблудить.

Не за деньги бы снять шалаву

Со словарным названьем «блядь»,

А восторженно даму-паву

Рифмой нежною обаять…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Корнями-нитями сухожилий

К наземной жизни приобщены,

Каштаны свечки насторожили

Для ловли света и тишины.

День, два – и выплеснутся соцветья

В сорочий хохот и в грохот дня,

Затмив идущую по столетью

Обыкновенность, то есть меня.

А я не буду кипеть в протесте,

Волчарой серым не зарычу

И, если высказаться по чести,

Распределённость у нас по месту –

Мне столько света не по плечу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

…А день как день. Такой же был вчера,

Позавчера и тридцать лет назад,

История банальна и стара,

А каждый долгожитель ретроград.

Я в эту категорию вхожу,

Не делая из возраста секрет,

И прячу под проплешины ажур

Желания опять помолодеть

И рваться с молодыми в никуда,

И головой стучаться в небеса,

И тормозить у бездны поезда,

И просто человечество спасать…

«»»»»»»»»»»»»»

Прищурился я на лето,

На белые облака,

И прячу свои секреты,

Рукою махнув: пока!

Вы в сторону ни в какую,

Чтоб где-то истаять в дым,

А мне продолжать людскую

Жизнь около Хиросим.

Нет-нет, я не вспуган птицей,

Крылами не трепещу,

Я в рифму хотел вцепиться,

Себя приравняв к клещу!

А так Хиросимы эти

Мне до балды, ей-ей,

Я просто щурюсь на лето

Среди остальных людей.

Но за заслонкой ржавой

Сердечного огонька

Вопрос полыхнул: куда вы

Торопитесь, облака?

Молчание… без ответа…

Ну что же, и я смолчу,

Не выдам свои секреты

Ни солнечному лучу,

Ни женщине у киоска,

Плывущей на рандеву

Плакатной Глорией Тоской

К подъезду, где я живу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Где-то как-то, где-то плохо, где-то очень хорошо, По седьмому кругу ада пролетаю нагишом

Мимо рая, мимо створок, мимо цербера-Петра:

Мне туда совсем не нужно, мне ваш рай до осетра!

Как-нибудь я в этой жизни голой задницей по льду

Поскольжу и прямо в землю на два метра упаду, Грудь не пеплом, а песочком принакрою – и пока –

Есть местечко в этом мире для шального мужика!

Есть, а как же! Не напрасно я на этом свете жил, Перешагивал запруды, мчал себя за рубежи

Мимо ада, мимо рая, мимо столбиков-Петров,

Выставляемых охраной от людей, не от воров!