Благослови пернатое соседство,

Позволь остаться — всё не одному.

Потом уйди, когда настанет срок

Понять, что ты и с нею одинок.

Оставишь дом, теперь уже не твой.

Прозреешь, чтобы заново ослепнуть.

Полюбишь тишину и детский лепет —

Обманчивый размеренный покой.

Замедленное время увлечёт,

Закрутит словно щепку у запруды,

Потом швырнёт неведомо откуда

Неведомо куда — в круговорот

Встреч и разлук. Ты зря их избегал.

Остановись, мгновение. Устал.

Вот так в метро, глаза полуприкрыв,

Чтоб стали неразборчивыми лица,

Выискиваешь простенький мотив

В колёсном перестуке. Но случится —

Уничтожая хаос и разлад,

Сквозь лязганье безумного железа,

Застав врасплох, нагрянет Пергалези.

И ты, чужим страданием объят,

Подхваченный неведомым теченьем,

Чему-то улыбнёшься с облегченьем.

Безмолвие нарушено. Потом

Встаёт и покидает сцену Гамлет.

О, яду мне? Но яда нет ни капли.

И там, за размалёванным холстом, —

Кирпичная облезлая стена,

Грязь, пыль, обломки старых декораций.

С Офелией прощается Гораций,

Гертруда курит, стоя у окна.

Что, если эта жизнь и впрямь — игра,

А пьеса и бездарна, и стара?

Опять душа срывается на крик

И над птенцом разбившимся кружится.

Что остаётся? Плакать и молиться.

Пора уйти со сцены. Здесь тупик.

Пусть эту роль, которую привык

Считать своей единственной удачей,

Другой сыграет как-нибудь иначе.

Поэзия, когда не твой язык,

Я всё отдам без сожаленья. Боже!

Не мне Твои страдания умножить.

В Донском

Ирине

В июльской столице награда —

Святой островок тишины.

Тебе даже в полдень прохладно

В тени монастырской стены.

Сильней мою руку сжимая,

Ты зябко поводишь плечом.

Пойдём лучше в сад, дорогая,

Да яблок зелёных нарвём.

Ну чем я умнее Адама,

Когда и воистину рад,

Что рядом с заброшенным храмом

Такой же заброшенный сад.

<