Об эмиграции непримиренной,

О невозвратной дымке юных лет...

Я тоже предан нашей дружбы чуду —

Я промолчу, я возражать не буду:

Ты говоришь. Литературы нет.

2

Ты говоришь. Литературы нет.

И глубоко — и, главное, как ново.

Передают, мурановский поэт

Уже стращал так некогда Плетнева.

Поэт был горд — и, презирая свет,

Он сам искал забвенья золотого.

Ему готов ученый кабинет,

Он царь и проч. Ему награда — слово.

Когда за строчки не дают тюрьмы,

Тогда литература — это мы,

Ее беда — плод нашего безделья.

Или — плевать на все, захлопни дверь,

Налей вина, как я налью теперь —

Не в добрый час, а в мутный день похмелья.

3

Не в добрый час, а в мутный день похмелья

Тропинка на кладбищенском холме

Под голоса пасхального веселья

Привычный путь указывала мне.

В тени ограды бережно присел я,

Движеньями владея не вполне —

И как воде над родником ущелья,

Отдался горькой ветреной волне:

«Вернись, вернись туристом-ротозеем.

Еще не стал концлагерь наш музеем,

Еще не наведен тут марафет.

А что, слабо вернуться не проездом,

А насовсем?..» — По размышленье трезвом,

Как видишь сам, задумал я сонет.

4

Как видишь сам, задумал я сонет.

Я не любил души его цикличной —

Но вот теперь, на переломе лет,

Заворожен работой непривычной.

Холодной формы строг авторитет,

Размер размерен силою безличной —

А мне бы воли, где горит рассвет

И спит дозор у кромки пограничной.

Но вот ведь и сплетается венок —

Еще чуть-чуть... Когда б я только смог,

От головокружения немея...

Как зодчие готические ввысь

И камень заставляли вознестись —

Вольно ж и мне: когда б и впрямь сумел я...

5

Вольно ж и мне: когда б и впрямь сумел я,

Случись со мной тот самый переезд,

Не растранжирить собственного мненья

В чаду невыносимых общих мест.

Насчет того же недоразуменья

С литературой: поглядев окрест,

Ты видишь лишь разрозненные звенья,

А не могучий сыгранный оркестр.

Но здесь, без вас, в отечестве далеком

Единым льется музыка потоком.

Мы слышим вас — и это вам ответ.

Как ни безлюден путь первопроходца —

Все отзовется, встретится, вернется,

Над океаном прочертивши след.

6

Над океаном прочертивши след,

Вы вмиг переживаете на воле

Задаром вам отпущенный расцвет

Дыхания, стесненного дотоле.

Но неизбежно будничный сюжет

Перебивает обаянье роли —

И вот уже что ты, что твой сосед

Поражены беспомощностью, что ли.

Жизнь обнажилась — и поди ответь:

А есть ли там о чем вещать и петь,

Или: твоя пора — мели, Емеля?..

Все это заставляет из Москвы

С досадными сомненьями, увы,

Слова любви переплести немедля.

7

Слова любви переплести немедля

С обидами. Хватая карандаш

Отточенный, перебирать в уме для

Полемики — мыслительный багаж.

И огляжусь, как будто сел на мель я:

Прикажешь петь: «роман окончен наш»?

Ну, возвратишься. Схлынут новоселья.

Пропьются деньги. Сына ты отдашь

В училище военно-трудовое.

Работы сыщешь. Годы на покое —

А там война, крылатых тень ракет...

И вновь перо я острое хватаю

И лирику бесцельную сплетаю

С мотивами упрека на предмет.

8

С мотивами упрека — на предмет

Отчаянья, стучанья лбом о стену —

Сживаюсь я, и грозный ход планет

Как бы мою поддерживает тему.

Шумит листва. Привет тебе, привет.

Я куртку твою черную надену,

Сойду в метро. Кликушество газет

Испепеляет нервную систему.

Грустил и я на Северной Земле

О корешах, о праздничном столе:

Как избирательны воспоминанья!

Мы жадно дышим воздухом утрат —

И через пару лет имеем ад

Отмершего взаимопониманья.

9

Отмершего взаимопониманья

Никак не зарубцуется тоска —