Шрифт:
– Старшина Якушин, старшина Морозова, капитан Карпин! Сдать оружие и ремни! Вы арестованы!
– Отставить, капитан!
– Рявкнул полковник Николаев.
– На каком основании вы позволяете себе врываться в кабинет командира полка! Ну-ка! Прикажите своим людям немедленно покинуть кабинет! Быстро!
– Я здесь по распоряжению начальника контразведки дивизии подполковника Михайлюка! Вашими людьми, полковник Николаев, мне лично оказано вооруженное сопротивление при выполнении служебных секретных обязанностей! А так же была грубо нарушена субординация, так что…
– Так что ты, капитан, прямо сейчас прикажешь своим бойцам убраться отсюда в коридор!
– Проговорил полковник, медленно и четко выговаривая каждое слово.
– Иначе ваш Михайлюк, товарищ капитан, ровно через минуту узнает от меня о том, что вы, не имея на то никакого права, ворвались в мой кабинет во время проведения мною совершенно секретного совещания с полковыми разведчиками! И, кто знает, чем можно объяснить это ваше здесь появление именно в тот момент, когда на моем столе лежат совершенно секретные карты и схемы! Уж не заранее ли это продуманное появление, перед самым наступлением? Это первое!
Онищенко бросил растерянный взгляд на стол, где и в самом деле лежали карты, с нанесенными на них, не только позициями полка, но и уже были набросаны красным карандашом направления ударов стрелковых батальонов…
Знал бы еще капитан, что эти карты были брошены на «стол совещаний» ровно полминуты назад…
А Николаев продолжал:
– И второе, товарищ капитан - вы «грубо нарушили субординацию», говоря вашими же словами, когда обращались ко мне, старшему офицеру, в присутствии нескольких свидетелей на «ты» и без обращения «товарищ»!.. Вы забылись, товарищ капитан Онищенко! И мне, видимо, прямо сейчас придется поправить вашу память!..
– И тут полковник рявкнул так, что звякнули стекла окон.
– А ну вон отсюда!!! Зайдете тогда, когда я вам это разрешу! Вон, или я прямо сейчас сам вас арестую!!!
Онищенко, понимая, что немного поспешил действовать, сделал небольшую ошибку, и тут же потерял инициативу, потому что полковник тут же обернул ситуацию в свою пользу, решил до конца на конфликт не идти… Он только кивнул головой, давая знак своим бойцам, и вышел из кабинета комполка самым последним…
– Так… Пару минут мы уже выиграли, мужики… - Проговорил едва слышно полковник.
– И спесь с него сбили… Теперь легче будет разговаривать…
– Ни к чему все это, товарищ командир… - Проговорил так же тихо старшина Якушин.
– Результат все одно будет тот же…
– Тот да не тот, Степаныч! Этот сучонок - карьерист! Ему на его биографии ни одного пятнышка не нужно… А если я сейчас позвоню Михайлюку, и доложу то, что пообещал, то… За нарушение секретности, за все ту же субординацию, как бы ему самому не продолжить службу рядовым да в штрафбате - тут уже совсем другие силы поднимутся… И генерал Денисенко меня поддержит!.. Он, гнида, это знает, и уже в штаны наложил!..
– Но не ушел!
– Проговорила шепотом Морозова.
– Он, гад, теперь своими бойцами и дверь в кабинет охраняет, и окна, чтобы никто не ушел… Испугался огласки, но не ушел… Значит надеется, что все что задумал - получится!.. Или, хотя бы, половина задуманного…
– Да уж… Без добычи, эта сволочь отсюда теперь не уберется… Но мы еще поборемся, разведка!..
– Проговорил полковник, собрал со стола карты, а потом проговорил громким голосом, так, чтобы его было слышно и за дверью.
– Товарищ капитан Онищенко! Войдите!
Дверь открылась тут же…
– А теперь, когда мое совещание с разведчиками закончено, попрошу вас объясниться, товарищ капитан!
– Николаев стоял посреди кабинета, заставляя своим поведением и словами, делать то же самое и «смершевца».
– Я жду объяснений, товарищ капитан!
– Я выполняю приказ начальника контразведки дивизии, товарищ полковник!
– Капитан был в ярости от вынужденного унижения, и, видимо, уже мало контролировал свои эмоции, что было полковнику, да и всем остальным только на руку.
– Старшина Морозова не выполнила мой прямой приказ! Старшина Якушин избил офицера дивизионной контразведки, а капитан Карпин, со всей своей гоп-компанией, препятствовал исправлению правосудия, разоружив конвой! Так же, как это делаете сейчас и вы, полковник!
– «Товарищ»… - Проговорил Николаев, уперевшись тяжелым взглядом в переносицу Онищенко.
– Что?
– Не понял, «смершевец».
– «Товарищ старшина», «товарищ капитан» и «товарищ полковник»…
– Это мы еще посмотрим, кто кому «товарищ»!
– Что ж… Вы, видимо, так ничего и не поняли, капитан!.. Придется вас поставить на место!..
– Проговорил полковник, направился к своему столу, и поднял трубку телефонного аппарата.
– Дайте мне «Первого»!
При этих словах капитан-«смершевец» наверное понял, что совершил какую-то ошибку, но было уже поздно что-то исправлять - комполка уже разговаривал с генералом: