– Хорошо, я постараюсь.

Через три дня извещает:

– Место нам благословлёно в Боливии, зона Рурренабаке, Сан-Буенавентура, но вы не выдюжите.

– Но как так не выдюжим?

– Очень просто. Нашнут сумлеваться, заповеди не сохранять, благодать Божия отойдёт, и всё полетит книзу.

– Дак зачем же тогда ты? Ежлив будем смотреть за всем, етого не может получиться.

– Придёт время, сами увидите: все разбегутся.

Мы со Степаном божимся:

– Пускай все разбегутся, но мы выдюжим.

Мы со Степаном ето часто рассуждали, я ему говорю:

– Степан, я-то жил всяко-разно и намучился, мне час хоть куда, мы привыкши, а ты жил всегда на месте, чичас живёшь хорошо, всё есть, толькя жить и жить, всё бросишь, идёшь на нищету, и Бог знат, как придётся. Подумай хорошень. Нам-то что, не надо привыкать, по готовой пути идём. Потом ты не один, у тебя дети, как оне повернут?

Степан слушать не хотел:

– Ради Бога душу не пожалею, всё отдам, пускай пойду в нищи, ничто не пожалею, и на мучения пойду, толькя бы Богу угодить.

– Ну, смотри сам.

Стали с Марфой рассуждать, говорим:

– Мы-то что, стали да ушли, мы привыкши, а Степан с Александрой? А вдруг что не получись, будем вечно худые и навсегда на нас останется пятно, не дай Бог что случись.

Стали говорить Илье, он ответил:

– Дядя Степана я не могу оставить, он верит искренно, Александра также, дети принесут проблему, но будем бороться. Ты, мама, тоже принесёшь проблему, у тебя дух не твёрдый, Андриян принесёт проблему, баба принесёт проблему.

– Но прежде время не надо говорить. А Естебан как?

– Етот парнишко совсем невинный, и надо его крестить без сумненья.

Забыл описать. Когда жили в Ново-Берлине, Марфа принесла сына, 9 апреля 1999 года, назвали Иларион. Чичас 2001-й год, Марфа ходит беременна. Илья наказыват:

– Идём на иноческое житие, хорошо бы взяли на себя чистоту телесною.

Мы с Марфой согласились, стали спать отдельно. Правило каждый нёс про себя хто сколь мог, я на себя накладывал всё боле и боле, также и пост.

В Уругвае узнали, что Марка у нас наставником, сообчили ему, что не может, так как в Уругвае он помощник наставника. Марка нас всех собрал и отказался от наставника, стали решать, кого выбрать. Илья всё знал и сказал:

– Иона будет лезти на наставника, так пускай и берётся за ето дело и отвечает за всё. Вам всё равно с ними не жить.

Стали решать, кого выбрать наставником. Иона заявил, что Степану нельзя стоять наставником, так как он свёл дочь в родстве, на меня тоже указал надмёком, чуть не сказал, что масон. Марка говорит:

– Но раз так, Иона, ставай сам.

Мы все говорим:

– Ставай.

Он с радости стал, потом Илья говорит:

– Он думает, что это простоя дело, – ошибается.

Фабрика открыла, мы стали собирать помидоры и сдавать, но фабрика плохо принимала. Помидор как накатано, в средним ето восемьдесят тонн с гектара, мы все силы ложили, чтобы сдать больше помидор, но фабрика тормозила в транспорте. Мы нашли транспорт, фабрика не приняла, приняла только столь, сколь народ был должен, и фабрику закрыли. Мы толькя что покрыли долг, и все помидоры осталися на пашне, лук – мешок по доллару – нихто не хотел. Илья говорит:

– Лучше не будет, чичас будут выборы пресидента, выберут Антонио де ла Руа и сделают ему подрыв, пойдут грабить магазины, и будет опасно.

Вообче в Аргентине стало опасно, везде идёт грабёж. Илья говорит:

– Чичас урожай, надо купить винограду, сквасить вина для причастия.

Я ему стал говорить:

– Илья, ето дело епископов, мы не можем ето делать.

– Не заботьтесь, нам его освятят святыя.

– Но тогда дело другоя.

Привезли хорошего винограду, заквасили, когда стал прозрачный, профильтровали. Илья попросил кадило и воду богоявленску, и без нас освятили.

У нас Степан уже выбранной наставник, Естебана огласили, чичас будет знамя Естебану. Пришло время, стали крестить, я стал крёстным, Степан крестил. Когда окрестили, Илья стал спрашивать:

– Андроник, что видел?

Он отвечает:

– Когда в третяй раз погрузили, вижу, что с меня кожа слезла.

– Илья, почему мы не видели?

– Надо больше молиться.

– Но сколь?

– Не заботься, скоро увидишь.

Я уже молился две тысячи пятьсот поклонов земных, ето занимало семь часов, и ничего, всё зависит от псикологии, вот почему иноки столь молются, всё значит убеждение, и всё ето делается с радостью.