Шрифт:
– Вы что, ребята, надо идти!
Я уже не мог, оне молчат, Андриян говорит:
– Я пойду. – Взял прожектор [196] и ушёл.
Дождь ишо сильне пошёл, знам, что всё – им не выйти, утонут. Стали молиться, и в двенадцать часов ночи оне пришли. Степан плачет да благодарит Андрияна:
– Не ты бы, Андриян, мы бы уже утонули, в глаз коли, ничего не видать.
Андриян всё шёл и кричал, оне услыхали, когда Андриян вряд подошёл, толькя тогда услыхали.
196
Электрический фонарь.
– А вы, мои сынки, вам ничего не нужно? – Молчат.
Пошли болезни: мошка укусит, сразу непонятно, но хватишься – уже тело гниёт. Ета мошка называетса еспундия, и лечить очень чижало, ежлив сразу не захватишь. Все мы заразились, пошёл ропот, стали все жалеть, и Степан туда же, Илья заотказывался, стал строже, он предупредил: «Ежлив будете так, нас раскроют», но пользы никакой. Я всяко убеждал, но пользы не было. Вижу, Степан стал говорить в открыту, я стал говорить:
– Где наша обещания, клятва, старания, пост, молитва? Не нам ли говорёно было: всё бросим? Не верили.
Все молчат. Я ишо пошёл с грузом, в обратну путь идём, смотрим: на нашей просеке четыре боливьянсов стоят, посторонились – мы прошли, поздоровались, и Илья сказал:
– Всё, всё наше пропало.
Приходим, рассказывам, что попались, Степан засобирались обратно в Аргентину, Илья отдал последни деньги, оставалось семнадцать тысяч долларов. Я решил: всё равно останусь. Загрузились и ушли. Я там захворал малярияй, всё хуже и хуже, то трясёт, то жар, то холод, понос, всё горит, кал как смола чёрна и горяча. Через четыре сутки приходит Илья, видит, что я совсем слёг, побежал обратно, поехал в больницу, принёс таблеток и сразу восемь таблеток выпоил мне, на другой день шесть – одне буры, одне белы, на третяй четыре, на четвёртый две, и так пошло по две. Мне стало лучше, за неделю стал на ноги и стал спрашивать у Илье:
– А теперь что будем делать?
– Болезнь тебе послана, чтобы ты попустился [197] , потому что ето место мы потеряли. А теперь толькя одно – в Россию, на Дубчес в монастырь, и каждый по себе.
– А малы дети?
– Покамесь будете жить где-нибудь возле монастыря. Когда дети подрастут, тогда вас примут.
– А вы?
– Мы с вами.
Я поправился и пошёл домой утром рано. Урожай уже спел, бакча тоже, вечером уже тёмно едва пришёл, уже падал, шёл простой, но обессилел. Пришёл домой, а тут уже ходют по гостям, всё продают, собираются уезжать. Стал говорить Степану:
197
Отступился, отказался.
– Вы что, совсем обалдели?
Степан мне прямо сказал:
– Илья нас всех обманул, и всё он врёт.
Мне стало жутко: я сто процентов верю, что ето правды, а Степан так повернул! Он мне говорит:
– Рассмотрись хорошень, и сам поймёшь.
– Степан, всё обдумай с начину, про каждый день и каждый шаг!
– Я уже думаю два месяца, теперь ты подумай.
– Да как думать! Сколь он говорил – всё исполнилось.
– Данила, ты как хошь, но ето не от Бога, толькя может быть от беса.
– Вы все сдурели! Степан, мне ничего не надо. Что нам досталось: оружие, бензопила, инструмент, зерно, посуду, – всё, всё возми, мне ничего не надо.
– А ты как?
– Я на Бога надеюсь.
Степан согласился, мне даже шкуру продрало: сколь добра сделал, сколь милостины подал, и всё забыл, и всё обратно принял. Как нам было сказано, так всё и исполнилось. У Илье спрашиваю:
– А теперь что будем делать?
– Ананий сказал: «За такоя Степаново преступление отвернитесь от него».
– Но Илья, так нельзя.
– Мне приказано, и я должен так поступить.
– А мы?
– Мы со дня поедем в Ла-Пас, Ананий нам поможет, в Ла-Пасе откроем училище по вышивкам, у нас хорошо пойдёт, оформимся и уедем в Россию.
Я говорю:
– Всё, что нам досталось, мы всё Степану вернули.
– Ето неправильно, вы давно всё отмолили. Но пушай, ему надо – пускай берёт, но своё не отдам. – Андриян тоже сказал: не отдам, Андроник, Кипирьян также.
– Ну как хочете.
Кипирьян не захотел с мамой ехать, Степан остались всё продавать, а мы уехали в Ла-Пас.
8
Приезжаем в Сан-Буено, заехали к Ортенсии, она увидела и ахнула:
– Что с тобой получилось, дон Даниель, так высох!
– Да болел, малярию поймал.
Да, ето правда, я высох, как палочкя. В пути Илья продал оружию, и на ето уехали в Ла-Пас.
Приезжам в Ла-Пас, Илья сразу нашёл шикарный двухъетажный дом, за пятьсот долларов в месяц, в богатой зоне, я увидел такой дом и говорю:
– Зачем такой дом?
Он отвечает:
– Здесь в Ла-Пасе будем знаться с большими людями.