Милена взглянула на него с глубоким уважением и восторгом - и её взгляд полностью - по крайней мере, так посчитал Асмунд - окупил все понесенные им страдания...

– Ну, и настоящему мужчине, даже если ему ещё не исполнилось и 18 - не правда ли - хитро взглянула на него Милена - полагается отдыхать после ранений, а?
– и она мелодично засмеялась.
– Ну-ка, давай-ка я намажу нашему герою спинку вкусной мазью, а наши зверятки пусть-ка посмотрят других раненых...

Зверята без лишних слов тут же бросились к выходу, забирая свои медицинские принадлежности. Хотя все остальные раненые уже были обработаны их клонами, наколдованными Миленой (ещё бы, втроем ведь не управились бы...) - случай с юношей был самым тяжелым и сложным -, но Зверята не посмели перечить своей госпоже. Тем более, что работа клонов все равно нуждается в проверке...

И вот уже мягкий крем из какой-то баночки из черного дерева с чудным ароматом корицы приятно прохлаждает горящую спину и боль проходит буквально в считанные мгновения, но что ещё приятней - так это нежные прикосновения таких тонких, таких заботливых пальчиков...

– Как тебя зовут, госпожа?

– Меня? Милена...

– Ты фея, да?

– Не знаю...
– вдруг массирующие движения пальчиков остановились, а голос погрустнел.
– Когда-то была феей, а потом... Все сложно...
– Милена замолчала.

– Прости, красавица... Я не хотел тебя обидеть...

– Да нет, все в порядке... А тебя как?

– Меня зовут Асмунд, сын Гримвальда. Правда... теперь я уже, похоже, ничей ни сын и ни брат...
– голос Асмунда пресекся, а массирующие движения вдруг тоже прекратились...

Асмунд резко встал с кровати - боли уже не было, к нему быстро возвращались силы...

– Эй, не грусти...
– вдруг потрепала его по плечу Милена.
– У нас у всех, и у меня в особенности, есть над чем погрустить, но лучше не стоит... Печаль отнимает силы, а настоящий мужчина ведь у нас, - тут голос её опять стал игриво-ласковым...
– не захочет остаться бессильным - ему ещё предстоит много, много битв...

Асмунд повернулся в сторону Милены и их взгляды встретились. И Асмунду стало как-то не по себе... Ему показалось, что черные как ночь глаза Милены проникают в самую глубину его души и читают неизвестное даже ему самому, а ещё... Ещё в них было какое-то совершенно новое, неизвестное до сих пор юноше выражение, которое он ни разу не видел ни в глазах у мамы, ни сестренки, ни деревенских девчонок... Что-то новое, манящее, незнакомое и потому... немножко страшное...

Асмунд покраснел и ему вдруг стало стыдно, что он голый до торса. Он стал искать глазами рубашку, а в это время раздался басовитый голос:

– Кхе,кхе... Госпожа! Трапеза уже началась, ждут только вас...

– Иду, Малыш, иду...
– звонко пропела своим мелодичным голоском Милена.
– Ну что - пойдем? Разве даме можно появиться на пиру без сопровождения настоящего мужчины?
– и она весело рассмеялась, подавая ему новую рубашку...

На трапезе много пили и ели - выжившим надо было немного придти в себя. Яркое солнце, голубое небо были как нельзя кстати. Ярко-красное вино из кожаных мехов весело искрилось в стаканах, мясная похлебка дымилась и вскоре самые пострадавшие уже весело смеялись и шутили. Особенно над шутками Малыша. Тот был известный балагур и душа компании. Правда, все его шутки можно был описать в нескольких словах: женщины, кабаки, пьяные мужики и связанные с этими тремя компонентами приключения... Но именно такие шутки и действовали на людей отрезвляюще.

Когда же Милена показалась за столом, держа за руку покрасневшего от смущения юного Асмунда, им приветливо захлопали, а Гастон, до этого задумчиво и как-то отстраненно смотревший в свой стакан, впрочем, никогда надолго не пустевший, улыбнулся:

– Я рад, что этот юноша выкарабкался... Честно говоря, уже и не надеялся... Одежда на нем так и кипела от этой черной гадости...

– Так своим спасением я обязан вам!!!
– вскричал Асмунд и, вырвав свою руку из ручки Милены, бросился на одно колено перед Гастоном, протянул к нему свои руки и закричал, - Примите мою жизнь в свои руки навеки, милорд, ибо она уже не принадлежит мне!

– Охотно принимаю!
– снова улыбнулся Гастон и взял ладони Асмунда в свои ладони, как делают издревле бароны и короли Содружества, принимая вассальную клятву.
– Мне нужны молодые крепкие ребята. Впереди у нас будет ещё много и много битв... Но знай, что ты поступаешь в "Зеленое Братство" Гастона Отверженного, в братство отважных воинов и настоящих мужчин, но гонимых и потому живущих в лесах как волки и лисы, которым негде и главы преклонить...

Асмунд онемел от неожиданности и только и смог открыть рот и даже не подумал его закрыть - то-то ему показалось лицо этого человека таким знакомым...

– Малыш! Посади парня с братьями, а после обеда выдай ему снаряжение кого-нибудь из убитых... Я беру его в свои оруженосцы. А ты, Милена, сядь со мной... Мне нужно с тобой ещё пошептаться...
– и Гастон указал на место по правую руку от себя...

Пир длился едва ли не три часа подряд, пока солнце не стало постепенно клонится к линии горизонта. Когда Гастон заметил, что люди уже почти совершенно оправились от пережитого, он закончил перешептываться с Миленой и громко стукнул по деревянной доске раскладного походного стола.