– Да ну вас!
– перебил их Люк.
– Пускай отец рассказывает! Мне про маму хочется узнать, а вы тут про что говорите? Отец, говори, говори, не тяни...

– Так вот, встретил, я, значит, этого самого карлика, прилипшего бородой к старой доброй сосне...

Принц от удовольствия закатил глаза - рассказывать истории было самым любимым делом в его жизни, а уж когда его окружали такие благодарные слушатели - и подавно!
– и начал он рассказывать ту самую историю, которую я, свидетель тех событий, и изложил в Хронике Принца и Феи со слов всех участников этой драмы - и притом так захватывающе и интересно, что даже Азаил, не выдержав, украдкой подсел к кружку, образовавшемуся вокруг Принца, и стал, затаив дыхание слушать! Зверята то и дело вставляли свои реплики и полностью изложили историю Феи, которая удачно дополнила рассказ Принца, и даже Азаил не остался без дела - он рассказал и свою историю - историю встречи с Феей, своих откровений ей о прошлом мурин и историю падения Муравейника и бегства с малышом Люком за плечами. А я только и успевал тогда записывать их речь на запоминающий кристалл, который у меня был в кафтанчике - уж очень чудная выходила история, тем более что отчасти виною всей этой кутерьме был мой собственный сквалыга и хулиган дед Хнум! Подумать только! Ведь если бы не он, не было бы никогда Люка на свете, а, значит, не было бы и Безликого, да тысячи разных вещей бы не произошло... Чудеса - да и только...

Удивительное было ощущение - вокруг - катаклизмы, идет война не на жизнь, а на смерть, орды из Леса опустошают землю, часть уже опустошена, а в этой сухой и темной известняковой пещере, спрятанной за завесой шумного водопада, сидели все мы и смотрели на лицо нескладного длинноносого человечка с детскими глазами и не замечали времени, которое, казалось, остановилось навсегда...

Люк же сидел с открытым ртом и то и дело вздыхал, охал, а иногда взахлеб смеялся или плакал. Когда же рассказ, наконец, был окончен - было уже далеко за полночь -, он рыдал вместе с Принцем, Зверятами и мной, карликом Хрофтом...

– Одно не могу понять, пап, почему так все странно вышло? Ну, что я, помимо своей воли, стал виновником таких вот происшествий...

– А и не надо понимать, - улыбнулся Принц, ласково глядя на сына.
– Мы всего лишь шахматные фигурки на этой огромной доске. Как фигурки, мы видим только свое поле, ходим по назначенным нам маршрутам, а двигают нами совершенно другие игроки... Я знаю одно, сынок, с твоей мамой я встретился не случайно, как и родили мы тебя тоже - не случайно... Во всем этом - Промысел Создателя - и это дает нам надежду на то, что все кончится хорошо...

– И ты в это веришь?

– Я это знаю...
– Принц заговорщицки подмигнул Люку.
– Создатель к нам гораздо ближе, чем тебе может показаться... И Он уж точно знает, что почем...
– но тут он осекся и прикусил язык.

Некоторое время помолчали.

– И все-таки, - хлопнул руками по коленкам Люк.
– Что мне-то теперь делать? Неужели Целестия погибнет из-за того, что я невовремя отбросил свою тень? И если само Непобедимое Солнце не может одолеть своё исчадие, то как мы его можем победить?

– А вот это уже самое интересное...
– Принц быстро переглянулся с Азаилом и тот сделал ему знак - "мол, говори".
– Пока мы поджидали тут тебя, я успел поговорить с Азаилом и он мне все популярно объяснил... Пусть я и не так умен, как твоя мама - куда мне до ней!
– , но кое-что и я понял... Единственный способ уничтожить Тень, которая сильнее всего на свете, - это просто убрать то, что её отбрасывает, а уничтожить его может только одно - если всю свою силу оно потратит на одно великое дело... и имя ему - Розовый Дождь!!!
– торжественно воскликнул Принц и тут же быстро отпрыгнул, как и Зверята и Азаил в сторону - Зверята едва успели оттащить карлика Хрофта за собой под руки!
– потому что тело Люка крупно затрясло, от него пошел густой пар, глаза засветились ярким солнечным огнем, из уст вырвались языки пламени, в пещере стало жарко, как в бане!

– МЕНЯ-Я-Я-Я-Я-Я? УНИЧТОЖИТЬ????? Ах-хра-а-а-а-а-а!
– столп пламени ударил в известняковую стену и там образовался новый тоннель, выжженный в мягкой породе огнем.

– Люк! Остановись! Остановись! Люк!
– закричал, превозмогая гудение огня, Принц тонким писклявым голосом.
– Ты можешь это сделать, можешь, сам можешь!!! Азаил... говорил... Поток... твой раб... Прикажи ему, прикаж-и-и-и-и-и-и-и!!!!!!!!!!

– Р-р-р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-х-х-х-х-х-х!!!!!!!!!!
– вместо Люка уже стоит золотой дракон, блистающий яркой, ярче самого солнца, крупной чешуёй, огромными крыльями, с пастью, способной проглотить быка и длинным хвостом, а вместо глаз - пустые глазницы, изрыгающие солнечное пламя!
– столп пламени уже летит в Принца... но - натыкается на непреодолимую невидимую преграду, поставленную Азаилом, хотя при этом сам Азаил взвизгнул от боли и от его черного хитинового тельца пошел удушливый смрадный дым. Сам Принц рухнул на услужливо протянутые лапки Зверят.

– Останови его Люк!!! Не дай ему уничтожить нас, не дай!!!!!!! Ты можешь это, можешь!!!!!!!!
– продолжал кричать Принц.
– Сам, без зеркала, ты можешь, можешь!!!!!!!!!!

Дракон зарычал и бросился на невидимую преграду, как пойманный в клетку дикий зверь - на стальные прутья, ударив со всего размаху длинным и тяжелым, как палица сказочного великана, хвостом - Азаил полетел вглубь пещеры, как тряпичный мяч, по которому ударил какой-то мальчишка ногой. Навзничь рухнули Принц, Зверята и карлик Хрофт. Дракон, торжествующе взревев, бросился было на своих обидчиков...

Но не тут-то было!!!!!!!!!

Шипя и скрежеща, из глубин пещеры вылазили... одна, вторая, третья, четвертая... десятая, двадцатая, тридцатая... Черные насекомообразные твари с длинными усами-вибриссами, паучьми лапками, белесыми фасеточными глазами и острыми жвалами. Что-то шепча и кряхтя, они взялись за лапки и зашептали заклинания. Черная темнота пещеры ожила и черные нити соткались в доли мгновений в непроницаемую сеть, напоминающую чем-то паучью, но несравнимо прочнее. И когда очередной удар хвоста обрушился на Принца, то в этот раз он не пострадал. Сеть упруго покачнувшись, выдержала удар! Мурины довольно закряхтели, а Азаил, уже оправившись от шока, присоединился к своим собратьям по расе.