Но не тут-то было!

Айстульф, метким ударом в лоб рыцаря дубинкой сбил его с ног и, выхватив из его рук копье, ударил в глазное отверстие забрала пехотинца, а потом бросился в образовавшуюся брешь. Захватив у мертвеца щит и меч, он сбил с ног ещё двоих - и вот уже в эту брешь хлынули его не менее ловкие и сильные товарищи. Подобные бреши образовались ещё с двух сторон, и единый строй стал рассыпаться. Битва распалась на череду поединков, в которых уже одерживали победу нападающие, так как воины, пусть и защищенные доспехами, подвергались теперь нападениям со всех сторон, в том числе и с тыла.

– Проклятье! Все кончено!
– выругался Рольф, - ребята, бросаем всё! Спасаем короля!

Рольф вскочил на своего гнедого жеребца, посадил потерявшего сознание Гастона впереди себя и, вместе с десятком пажей и оруженосцев, бросился в самую гущу сражающихся, стремясь во что бы то ни стало выбраться из окружения.

Рольф махал своим гигантским, под стать росту и медвежьей силище хозяина, мечом как косарь на лугу косой. И как трава вокруг него падали сраженные враги, пока, наконец, они не поняли, что себе дороже преграждать дорогу закованным с головы до ног в железо всадникам и не расступились. Десять-одиннадцать всадников вихрем вырвались из окружения и понеслись во весь опор в ближайших город, в Кронбург...

А остатки королевских солдат, увидев безнадежность своего положения, побросали оружие на скользкую от крови мостовую рыночной площади и сдались на милость победителя... Кроваво-красное солнце опустилась за линию горизонта, естественным образом завершая сражение - первое настоящее сражение между людьми на территории Содружества за все сто тысяч лет эры Порядка и Процветания... Но хотя сражение закончилось, ещё долго дикий женский и детский визг стоял на покрытых ночной тьмой улицах села - визг и плач матерей, жен и детей, потерявших своих родных в этой кровавой трагедии...

В этот день село "Искра", что в 30 милях к югу от Кронбурга, не досчиталась 271 мужчины в возрасте от 18 до 98 лет, а ещё 104 получили различные степени увечий и ран. Из ста королевских солдат в живых осталось 47...

...
– Мама, мама, смотри, сколько дядей и тетей! Я раньше столько не видел! Ух, ты!

– Сына, не высовывайся из окна! Закрой занавеску, немедленно!

– А что там происходит, дорогая, откуда этот шум?
– недоуменно поднял свои брови Принц, смотря на запруженную со всех сторон дорогу на Авалон сквозь щелку между окном кареты, запряженной шестеркой белых лошадей, и занавеской.

– Сама не знаю, дорогой... Неужели ярмарка какая-то...

– Ой, смотри... А там какие-то флаги... Да это ж я на них изображен, представляешь? Ничего себе, я до них не доехал ещё, а меня уже встречают... К чему бы это, не понимаю...

– Так, так, так... А это уже интересно, дорогой...
– проговорила Прекрасная Фея и, открыв переднее окошечко кареты, крикнула форейтору:

– Эй, милейший, скажи, пожалуйста, что всем этим людям надо? Что происходит?

– Как что, госпожа, - недоуменно ответил форейтор - крупный мужик с окладистой рыжей бородой, в желтой бархатной куртке и длиннополой шляпе.
– Известно, что... Народ прослышал, что настоящий король нашелся, ну, пропавший без вести принц Роланд, а потому уже третий день тут караулит - все только и говорят о том, что вот-вот должен он сюда явиться...

– А мы-то тут при чем?
– крикнул Принц, инстинктивно крепко-крепко прижимая к своей груди малышей, - мы едем своей дорогой, нас это вообще не касается...

– А при том, - словоохотливо перебил его рыжебородый, - что они досматривают все кареты, которые едут в Авалон, потому что известно, что он обязательно должен приехать в свою любимую столицу... Эй, а ну разойдись! Задавлю же!
– вдруг закричал форейтор кому-то впереди и замахнулся плеткой.

– А ну ребята, навались, сбросим этого рыжего с козел! Опа-а-а-а!
– раздался чей-то звонкий голос и несколько молодцев в шляпах, сдвинутых набекрень, кинулись на штурм козел, не обращая внимания на бешеные удары плетки, которыми их осыпал рыжебородый. А другие уже барабанили кулаками и ногами в дверцы кареты. А когда кто-то разбил окно кареты и осколки чуть не поцарапали личики детишек, терпение Феи окончательно лопнуло...

– А ну, дорогой, подержи-ка деток, сейчас я им покажу, где раки зимуют!
– и по белоснежно-белым ручкам Феи угрожающе пробежали электрические разряды.

– Нет, дорогая!
– неожиданно возразил Принц, - сиди уж с детишками ты! Кто муж? Не я ли? А мы, между прочим, на территории Содружества, у нас муж - глава семьи, а не жена...

И, не давая своей жене ни мгновения, чтобы оправится от удивления, Принц пинком ноги открыл люк и выскочил прямо на крышу кареты и закричал:

– А ну прочь от моей кареты! Вы что - с ума все посходили, что ли? Мы едем в Авалон по воле самой Триединой Премудрости, а потому - прочь отсюда, вы нам мешаете!
– Принц выпалил этот экспромт и тут же осекся - и откуда его голос стал вдруг таким властным и строгим?

Но эффект от его речи был просто потрясающим. В то же мгновение воцарилась тишина. Многотысячная толпа мужиков, баб, детей, всех сословий и возрастов, в разноцветных одеждах - от желтого до синего -, заполонявшее все пространство от разводного моста, который вел на остров, где располагался сам город, до Развилки - от которой дороги устремлялись во все стороны света, где и стояла карета, - уставилась на него...