То же самое повторил Ковальский, который проводил обыск в номере Мингеля.

— Ждите меня здесь! — крикнул я, выбегая в коридор.

— Да, конечно, у нас был такой каталог, — сообщили мне в Филателистическом агентстве, — но, кажется, кто-то его взял. Подождите, пожалуйста. Директор на совещании…

Я уселся в углу у стола и, ожидая, пока закончится совещание, стал перелистывать проспекты.

Наконец дверь отворилась, один за другим начали выходить «спецы по отечественным маркам».

— Заходите, пожалуйста, — пригласил меня, улыбаясь, директор. — Чем могу помочь?

Я сразу выложил свою просьбу.

— Каталог Минкуса? Вы уже второй человек, кто просит об этом. Первым был ваш начальник. Он звонил мне вчера…

Пока у меня от разочарования вытягивалось лицо, директор, играя пинцетом, продолжал:

— Мы написали филателисту, который уже второй раз взял у нас каталог Минкуса. К сожалению, он еще не ответил…

Итак, я очутился в заколдованном круге. Чтобы понять содержание записки, которую Мингель и Трахт послали Алю, чтобы добраться до обоих мерзавцев, мне нужен каталог Минкуса. А чтобы заполучить каталог Минкуса, я должен добраться до Мингеля и Трахта. Первый взял экземпляр каталога из виллы, второй — в Филателистическим агентстве.

— Не знаете ли, у кого еще может быть этот каталог?

— В Варшаве — ни у кого. По просьбе вашего начальника я наводил справки в Почтовом музее во Вроцлаве, но у них нет такого каталога…

Так передо мной закрылась последняя возможность разгадать тайну рокового шифра.

У меня не было надежды, что записку каким-то способом расшифрует полковник. Правда, сейчас его в Варшаве не было, но то, что он лично включился в акцию, заставляло задуматься.

Я вышел из здания Филателистического агентства ровно в двенадцать часов. Шагая через центр города, я думал:

«Известно, что они вернулись и находятся здесь. Собираются совершить еще одно убийство. Известны подробности подготовки. Но до сих пор не известно где. В письме, посланном Алю, наверняка указан адрес человека, которому грозит опасность…»

— Добился чего-нибудь? — спросил меня спокойный, как всегда, Ковальский.

— Ничего! — отрезал я.

Емёла сочувственно покачал головой.

Они не спрашивали о результатах разговора в агентстве. Поскольку делом руководил я, а полковник откомандировал их обоих в мое распоряжение, направление расследования зависело от меня.

Воспользовавшись моим приходом, они оставили марки и пошли обедать.

Инвентаризация марок была наполовину закончена.

Минут через десять открылась дверь и на пороге появился запыхавшийся НД.

Он сел напротив меня и начал рассказывать, словно выходил лишь на минутку:

— Значит… так, как ты слышал. Учтя количество и род помех в передаче из «зима», мы выяснили, что речь может идти о трех местностях. После рассмотрения карты энергоснабжения я дал телефонограммы в районы. Ответ комиссариата из Шидловца подтвердил верность моих предположений. «Зим» был найден в лесу, в нескольких сотнях метров от станции Шидловец. Вернувшись в Варшаву, я разыскал кондукторов поезда, которым ехали бандиты. Один из кондукторов обратил внимание на двух пассажиров в купе первого класса — у них не было багажа. Они вышли где-то под Варшавой, но где, он не помнит… Об адвокате Беранеке ты знаешь из моего письма, которое я оставил тебе в лаборатории. Твой отчет о поездке в Прагу я выслушаю в другой раз… Дай сигарету и говори, что ты раскопал сегодня.

Я беспомощно развел руками. Увы! Я ничем не мог похвастать.

НД взял у меня шифр и, барабаня по столу пальцами, слушал мой рассказ о поисках каталога Минкуса…

В кабинет вошли майор Ковальский и поручик Емёла.

Мы вместе работали над марками около полутора часов.

Нервы мои были напряжены. Почти автоматически записывал я номера марок по каталогу и состояние каждого экземпляра из категории редчайших марок мира… Я обещал себе, что рассмотрю их и запомню по крайней мере не хуже, чем доктор Кригер.

Марки лежали передо мной. Я вкладывал их пинцетом в двойной конверт, на котором мы расписывались. А через минуту все забывал.

Для меня существовало только одно: где?

Беспокойство все нарастало. Надо успеть, надо, чтобы мы были первыми.

Около пяти часов зазвонил телефон. Говорила мама:

— Только что пришла странная телеграмма. Может, ты что-нибудь поймешь, диктую…

Я бессознательно взял в руки карандаш и лист бумаги.

— Слушаю, мама.

— Это из Нью-Йорка. И кажется, какой-то шифр…

— Из Нью-Йорка? Мне? Я в самом деле… ничего не понимаю.

Мама начала терять терпение:

— Записывай наконец. Неужели мне час стоять у телефона?

Дрожащей рукой я записывал: «Numbers explanation according to Yvert [5] … США, 4, 5, 563, 8 экспресс, 268.

С уважением, Джек Минкус».

Я пришел в себя.

— Кто мне это прислал?

— Не знаю, — ответила мама.

Я бросил трубку, схватил тут же лежащий каталог Ивера. В течение минуты тайна зашифрованного письма была раскрыта.