Кирилл поперхнулся дымом. Пока он кашлял, Анфиса не сводила с него глаз.

— Ты про кого?

— Ну, допустим, про твоих одноклассников…

— Я не приучал, — наконец ответил он, — я просто не обращаю на это внимания.

— Поделись секретом.

— Аутотренинг, — рассмеялся Кирилл, — я знаю, что они окончат школу, разъедутся по Лондонам курить траву и трепаться о бабах, потом унаследуют готовый бизнес и наймут менеджера, который будет им управлять. На этом продуктивный период их жизни закончится.

— Хочешь я расскажу, что будет на самом деле? — спросила Заваркина, затягиваясь, — они будут владельцами и наследниками, потому что это их право по рождению. Тем великолепным и успешным менеджером, который будет управлять их бизнесом, будешь ты. Потому что у тебя нет права по рождению, а есть только мозги, амбиции и работоспособность. Эти качества вознесут тебя на вершину, но даже распоследний наркоман Илья все равно будет выше тебя по статусу. Его отец будет прислушиваться к тебе, доверять тебе, но помирая, передаст бизнес Илье. А у тебя, умницы и трудоголика, будет невменяемый начальник, язва и эректильная дисфункция. Из-за постоянного отсутствия тебя возненавидит твоя жена и перестанут узнавать твои дети. Ты будешь проводить вечера в компании блядей, делая вид, что тебе весело. В пятьдесят после трех инфарктов тебя заменят новеньким Кириллом.

— Тебе нашли замену? — спросил Кирилл.

— Далеко пойдешь, — Заваркина внимательно посмотрел на него, — еще не нашли, но это дело времени.

— Выходи замуж за Егорку и у твоих детей будет это твое право по рождению, — сказал Кирилл, растягивая слова.

Анфиса рассмеялась. Ее смех был дольше и тягучей, чем обычно.

— Чего ты ржешь? — поинтересовался Кирилл, — считай, что он — твоя шахта по добыче права по рождению.

— Из меня никудышный шахтер, — призналась Анфиса, — и потом, когда моя шахта достигнет… эм… возраста, в котором ее уже не порицаемо будет разрабатывать, мне стукнет сорок. Для шахтера это глубокая старость.

— Тебя даже в сорок сложно будет заменить, — нальстил Кирилл.

— Ооо, ты очень добр, — пропела Заваркина, — забивай еще.

Помолчали, думая каждый о своем.

— У меня тоже есть шахта, — признался Кирилл.

— Моя шахта лучше твоей, она не привязана к территории, — схохмила Заваркина.

— Мне нравится эта территория, — ляпнул Кирилл, — она… хм… плодородная.

— Тебе нравится сама шахта, а не территория, — сказала Анфиса, — она такая уютненькая, на длинных ногах и с красивыми волосами.

— Эк, как тебя растащило-то, — хихикнул Кирилл, — у тебя шахта с волосами.

— У меня тоже шахта с волосами, — Заваркина засмеялась, повалилась на бок и так и осталась лежать.

— А правда, что вы… — начал Кирилл.

— Правда, — поспешила подтвердить Заваркина с улыбкой.

— Ты его любишь! — сказал Кирилл, снова затягиваясь.

— Кого? — спросила Заваркина с пола.

— Егорку.

Заваркина приподнялась на локте и сфокусировалась на Кирилле.

— Тебе гораздо безопаснее притворяться циничной и прожженной стервой, чтобы никто не увидел тебя настоящую.

— Ты знаешь меня настоящую? — усмехнулась Заваркина.

— Мой дядька двадцать лет назад работал в детском доме в Муравейнике. И он из тех, кто может сложить два и два.

Где-то в доме распахнулась и хлопнула форточка. Мартовский ветер ворвался из темноты: он был бодр, свеж, колюч и весел.

— Прошу тебя помалкивать о результатах сложения, — сказала Заваркина, вставая, — мне нужно уехать, но я вернусь.

— Куда ты отчаливаешь, накуренная в хлам? — возмутился Кирилл. Он чувствовал ответственность за даму и, к тому же, понял, что ляпнул лишнее.

— Это обезболивающее, — ухмыльнулась Заваркина, — так надо.

— Если ты не вернешься через час, я поеду тебя искать.

— Я вернусь через два, — пообещала Заваркина, накидывая свою красную куртку.

Едва она вышла за порог, Кирилл уснул, не меняя позы.

Федор Гаврилович уже ждал ее. Он не переоделся в халат, как это делал обычно, и стоял посреди ее неопрятной кухни в своем дорогом безупречном костюме. На столе лежала «Благая весть». Заваркина, не разуваясь, прошла на кухню и оперлась о косяк. Конопляный кайф выветрился в такси, оставив после себя только апатию.

— Ты нарушила условия договора, — сказал губернатор, сделав три шага ей навстречу.

Заваркина стояла и глазела на него.

— Почему ты молчишь? — спросил Федор Гаврилович.

— Я должна что-то говорить? — пропела Заваркина, отрываясь от косяка и поворачиваясь к мойке. Она сняла с сушилки стакан и налила него воды из-под крана. Деликатно отпив глоточек, она сделала два шажочка к окну, обогнул губернатора по широкой дуге, как гадюку.

— Ты пьяна? — грозно спросил Кравченко и легонько толкнул ее в плечо.