— Ничего себе! — вырвалось у Зульфии.

— Милиция отправилась осматривать лес, — продолжила Анфиса, нахмурившись, — и действительно нашла пепелище, пустую канистру и остатки веревки, которой, вероятно, связали воспитанников перед сожжением.

— Ужас какой, — тихо сказала впечатлительная дагестанская женщина. По ее коже пробежали мурашки.

— Первым делом под подозрение попали воспитатели. Но эта версия быстро заглохла, не знаю, почему. И тогда переключились на воспитанников. А теперь самое интересное: режиссеру Яичкину в то время было примерно тринадцать и он… тадам… был воспитанником этого детского дома.

Зульфия поперхнулась.

— Похоже, Яичкин тебе угрожал, — резюмировала Заваркина с каким-то мстительным удовольствием.

Зуля нервно закурила: огонек, от которого она прикуривала, плясал в ее руках.

— Не переживай, — Заваркина снова принялась за еду, — он дурак и хвастун. Он не в состоянии никого поджечь. На это способен настоящий псих.

— А ты уверена, что Яичкин не псих? — спросила Зульфия.

Вопрос так и остался висеть в воздухе.

— А что если я тебе скажу, что могу сильно огорчить вице-губернатора Барашкина? — вдруг спросила Анфиса.

— А ты можешь? — Зуля подозрительно посмотрела на нее.

— Его единоутробного брата знаешь?

— Вице-губернатор Колдырев, заведующий здравоохранением, — отрапортовала Зульфия, — у них жены — подруги, загородные дома на соседних участках, дети ходят в один класс в Иосаафе.

— Как думаешь, Барашкин расстроится, если кто-то из его журналисткой конницы растопчет его братишку в кровавую кашу? — коварно улыбаясь, спросила Заваркина.

— Надо полагать, — отозвалась Зульфия с долькой кровожадности в голосе.

— У меня есть кое-что настолько вкусное, что я не могу не поделиться, — призналась Заваркина, — кое-что соблазнительнее первой клубники…

— Не томи, — заныла Зуля.

— Но прежде, чем я расскажу, ты должна мне кое-что пообещать…

— Никому… — начала было Зуля.

— Наоборот, — оборвала ее Заваркина, — всем. Посредством «Благой вести».

— Ни за что, — немедленно отреагировала Зуля.

— Я продам ее другому изданию, и никто никогда не узнает, что ты — гениальный редактор, — вкрадчиво набрасывала Заваркина картину будущего, — ты будешь продолжать выставлять себя идиоткой в никчемной газетенке. И, что хуже всего, Барашкин, никогда не узнает, что то, что делишки его братика выползли на свет — его вина. Потому что он, не сумев обуздать гордыню и желание высокомерно порисоваться, оскорбил единственного человека, который смог бы удержать за поводья Анфису Заваркину.

Зуля застыла как кролик, загипнотизированный удавом.

— Подумай, — сказала Заваркина, откинулась в кресле, закурила и сделала вид, что ей все происходящее неинтересно.

— Коварная Заваркина, — прохрипела Зульфия, — давай историю. Я согласна топтать в кровавую кашу.

— Давай еще выпивки закажем?

— ЗАВАРКИНА! — взревела Зульфия, как взбесившийся слон.

— Не ори, — спокойно откликнулась та и жестами показала официантке, что и сколько раз нужно повторить.

— В этом году городу Б из федерального бюджета было выделено триста миллионов. На поправку дел в здравоохранении, то бишь на покупку кое-какого медицинского оборудования для трех центральных больниц.

— Какого оборудования? — уточнила Зуля, черкая что-то в блокноте.

— Томографов, — Заваркина приняла у подошедшей официантки запотевшие бокалы, наполненные прозрачной жидкостью и листьями мяты.

— Деньги поступили на специальный счет министерства здравоохранения и должны были быть освоены в оговоренный срок. Как водится, был объявлен тендер, который выиграло предприятие, предложившее по пятьдесят миллионов за томограф. Значит, денег хватало аж на шесть штук. И тут выясняется, что томографы на самом деле стоят по тридцать миллионов за штуку.

— Кем выясняется? — спросила Зульфия. Приготовившись вникать, она даже нацепила на нос очки.

— Даже не знаю, кого тут назначить главным действующим лицом, — улыбнулась Заваркина, — похоже, проигравшая тендер контора стукнула в УФАС, и завертелось.

Зульфия кивнула.

— Далее заводится дело о нарушении антимонопольного законодательства, ФСБ берется просматривать электронную переписку про тендер и выясняет, что томографы действительно были куплены государством по завышенной цене. И чиновник от здравоохранения Колдырев, единоутробный брат вице-губернатора Барашкина, курировавший все предприятие, повинен в растрате. Потерял, сердешный, больше сотни миллионов.

— Ух! — только и произнесла Зульфия.

— Вернее, дело должно было быть о растрате, и этот тип определенно должен был понести уголовное наказание, но в дело вмешались высшие силы, — Заваркина ткнула указательным пальцем в потолок, — и дело о растрате закрыли за недостатком улик.

Зульфия задохнулась от возмущения.

— Завели дельце о халатности: время идет, срок давности, который у халатности имеется, проходит. Колдырева ждет штраф в сорок тысяч рублей, если его признают виновным. Но дело в том, что и его он может избежать при помощи одной крохотной аппеляции.