— История моя — продолжение сказки про Катеньку и гимназиста, — сказала Заваркина, — и умещается она в одно предложение: одной из гимназисток, заседавших на чердаке была прабабка Анафемы. Чердак — это не школьная тайна, а семейная. Она ничего с ним не сделает, хоть и не может подниматься на него вот уже двадцать лет из-за артрита. А Илье, как вы понимаете, будет теперь не до болтовни.

— Ну и хорошо, — сказал Кирилл, — я пошел кошку с елки снимать, а то Софья расстроится.

— Мимими, — издевательски пропел Егор ему вслед. Тот показал ему средний палец.

— А откуда ты узнала? — поинтересовалась Дженни, — ну, о чердаке…

— Подслушала. Подсмотрела. Кое-что украла. Не расспрашивай.

— Отстань, — посоветовал Егор, — я сегодня не смогу остаться. Пробный ЕГЭ. Мать сказал, чтобы я не доставлял ей беспокойств. Это значит, что нужно явиться, не опоздав, и испачкать листочек. Оставшись, я обязательно опоздаю…

Заваркина грустно кивнула.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Егор.

Она снова кивнула.

— Трудный день, — она устало улыбнулась.

Егор поцеловал ее ладонь и проверил, надето ли на палец подаренное им кольцо. Анфиса же залюбовалась тем, как красиво оно сочетается с цветом лака.

— Не снимаю, — уверила его Анфиса и снова улыбнулась.

Егор крепко обнял ее. Они сидели так несколько минут, пока не вернулся Кирилл.

— Мимими, — издевательски пропел он. В руках у него была упирающаяся Клякса. — Пришлось слазить за ней на елку.

— Давай отнесем ее к тебе домой, — спохватилась Дженни, — она, бедняжка, настрадалась.

— Это я — бедняжка, — вздохнул Кирилл.

Вчетвером они покинули живописный уголок и вскоре вышли из парка. Проходя мимо спортивной площадки, Анфиса увидела маленького Васю. У них была физкультура, и он в маечке и шортиках, милый и трогательный, важно делал приседания. Анфиса помахала ему, но он не заметил.

— Увидимся завтра? — спросил Егор, поцеловав Анфису куда-то в ухо.

— Конечно, — откликнулась та и вышла за ворота.

И лишь тогда она поняла, что идти ей некуда. Она не могла вернуться ни в парк, ни на чердак, ни в свою мансарду. Она не могла вернуться к Зульфие и не могла поболтать ни с Васей, ни с Егором. Деваться ей было совершенно некуда.

Немного поразмыслив, Анфиса направилась на первый этаж универмага, собираясь напихать утробу какой-нибудь незатейливой едой. Но едва войдя в стеклянные двери, она столкнулась с господином Борязом.

— Я искал тебя, — сказал он и для верности схватил ее за локоть, чтобы она не убежала.

Заваркина с возмущением посмотрела на свой плененный локоть.

— Извини, — сказал господин Боряз, отпустив ее, — зайдем?

Он кивнул на ближайший бар.

В кафе «Язъ» был продуманный дорогой интерьер: столики были отделены друг от друга тяжелыми бархатными портьерами, превращающими их в уютные кабинки. Заваркина молча уселась на диванчик и опустила стриженую голову.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Может, коктейль?

— Скотч со льдом, — сказала Анфиса подскочившему официанту и положила подбородок на скрещенные руки.

— Колдырев не выжил, — сообщил господин Боряз, — через два часа после доставки в больницу у него развился отек легких, и он умер.

Заваркина промолчала и отхлебнула тихо материализовавшийся перед ней скотч.

— Тебя начнут преследовать, — продолжил господин Боряз, — скорее всего, это будет уголовное дело. Но ты ведь и так знала, что за инфаркт вице-губернатора ты ответишь.

Заваркина по-прежнему молчала, глядя в стол.

— Ты укусила руку, которая тебя кормит.

— Я злая и невоспитанная дворняга, я помню, — раздраженно отозвалась Заваркина.

— Я не хотел тебя обидеть, — мягко улыбнулся господин Боряз и накрыл ее руку своей.

— Вы про Объединенную компанию слышали?

Господин Боряз кивнул.

— Эту должность обещали мне, — сказала Заваркина.

— Ты не была бы счастлива, ведя придворную хронику мэрии, — ухмыльнулся господин Боряз.

— Да не в ней дело!

Заваркина снова замолчала.

— А в чем?

— В том, что таких, как я, не пускают на вершину, — сказала Заваркина, — я выродок…

Заваркина странно хлюпнула носом. Господин Боряз подвинулся к ней и легонько обнял. Он погладил ее по стриженой голове, приговаривая «ну-ну, перестань».

— Ты преувеличиваешь, — возразил господин Боряз, когда она немного успокоилась.

— Я встречаюсь с вашим сыном, — сказала она, отстранившись и вытерев лицо салфеткой, — что вам больше не по нутру: то, что я — детдомовская или то, что мне за тридцать?