Елисейские Поля, как всегда, были заполнены фланирующими из бутика в бутик или из кафе в кафе толпами людей. Стульчики и столики многочисленных ресторанчиков, расставленные прямо на улицах, напоминали шахматные клетки. Это кафе заполнено туристами и французами с глубоко европейскими корнями, а это – арабами, мужчинами и женщинами, одетыми преимущественно в черное. Мелькают немыслимые черные платки, закрывающие половину женского лица, и оттуда, как из автомобильного шлема, сверкают глаза, черные как смоль бровки и ресницы. И по всему кафе идет глобальное братание. Люди в черном знают друг друга и кивают в знак приветствия. И это производит настолько сильное впечатление, что невольно проходишь мимо до ближайшей интернациональной белой клетки, даже не останавливаясь, чтобы рассмотреть что-нибудь интересное. И черных клеток на Елисейских Полях с каждым годом становится все больше и больше.

Я еще раз для себя отметил, насколько сложно адекватно воспринимать чужую культуру, если тебе с молоком матери не передалась хотя бы какая-то ее часть. Ведь та же паранджа! Какой немыслимый дополнительный потенциал для флирта между мужчиной и женщиной! Представьте! Сначала тебя удивляет ее удивительно мелодичный голос и яркие, как звезды, глаза. Ты пытаешься представить ее образ, овал лица, форму губ, ямочку на щеке. А девушка должна как-то себя показать. и желательно исключительно с лучшей стороны. И вот ты наконец увидел ее лицо, и… О, счастье – образ совпал. Это Любовь! Ура-ура! Или. То, что ты себе представлял, абсолютно не совпадает с увиденным. Но голос! Этот чудесный голос! Ты же влюбился в него раньше, чем увидел ее лицо. Итак. О, любимая! Накинь обратно паранжу и продолжай рассказывать мне сказки. Я хочу любить твой голос. Рождаемость растет. Черных шахматных клеток становится больше. Так при помощи шарфов и галстуков совершаются демографические революции.

С такими идиотскими мыслями я гулял по Елисейским Полям. Потом взял такси, доехал до Эйфелевой башни, заставив таксиста проехать по самому красивому и богатому мосту Парижа – мосту Александра III. Этот мост – воплощение России и русского народа, его богатства и расточительства, пафоса и красоты. Говорят, что в непростые для России 90-е теперь уже прошлого века Ельцин предоставил золото для восстановления скульптур моста. А это не один килограмм. В то время как долг России Парижскому клубу увеличивался день ото дня, и просвета пока не видно… Ну что ж, жить будем дальше.

Эйфелева башня после семи вечера очень похожа на новогоднюю елку на четырех ножках, потому что на ней навешаны фонарики и сумасшедшие елочные гирлянды. А еще если к ней подходить со стороны жилого квартала, то узкие петляющие улочки загораживают красавицу башню. И вдруг совершенно неожиданно она возникает как-бы из ниоткуда, во всем величии, и смотрит на тебя сверху вниз, словно учительница на ученика.

Лео опоздала всего на сорок минут. Я не волновался, просто чувствовал неладное. Я чувствовал неладное, еще находясь в Париже. Неправильными были ее недовольные интонации, с которыми она говорила со мной по телефону. Она выговаривала слова и мягко и жестко одновременно.

Я был уверен, что она придет. Она пришла. Ее легкий силуэт мелькнул в толпе. Я был уверен, что это именно она.

– Лео! – мягко сказал я.

– Леонид! Это ты? А я думала, что ты навсегда скроешься от меня в Париже, – сказала она, глядя пристально мне в глаза.

– Ты же знаешь, что от тебя нелегко уйти! Я очень соскучился по тебе! – и потянулся к ней в попытке поцеловать. Она мягко отстранилась.

– Правда? А чего ты хочешь сейчас? Не спеши! Подумай и скажи! Представь, что у тебя одно-единственное желание.

Я внимательно посмотрел на нее. Легкая улыбка играла на ее губах. Зеленые глаза смотрели на меня и с радостью и с грустью одновременно. Грудь чуть вздымалась под легким платьицем. Я понял, что хочу многого, но главное – чтобы она была рядом как можно дольше.

– Хочу тебя поцеловать! – ответил я.

– Только и всего? Хорошо! Один поцелуй – и я пошла.

– А может, не один? Может, хотя бы два?

– Два? Это слишком много для тебя! Один! И никаких гвоздей!

– Гвозди? Ка… – только и успел я сказать. В следующий момент я оказался во власти поцелуя. Ее поцелуя. Или в ее власти. Это было неважно. Беспомощная нежность овладела мной целиком. Несколько мгновений я и реальность были отдельно друг от друга. Потом мое «я» снова вернулось в машину, чтобы услышать стук пассажирской двери. Легкий силуэт исчезал в толпе.

Я выскочил как ужаленный и бросился за ней. Плотная масса людей не хотела меня пускать. Непроходимый человеческий лес мешал моим поискам. Силуэт Лео мелькнул вдали и окончательно растворился в толпе. Я в растерянности стоял посреди движущегося потока и не мог ничего предпринять.

«Надо ей позвонить!» – подумал я и бросился обратно к машине. Авто был по-прежнему открыт и заведен, но телефона там уже не было.

– Россия! – простонал я, – моя чудесная страна! Мать-перемать.

Я не помню номер ее телефона! Что делать? Мне нужен только ее номер! Только номер телефона! Я рванул к ближайшему салону связи. По пути я понял, что звонить на свой аппарат бессмысленно. Трубку снимать не будут. Оставалась надежда, что сим-карту еще не выбросили, можно отправить сообщение. Быстро купил себе новый телефон и заключил какой-то контракт на обслуживание. Как только сеть нашлась, я написал следующий текст: «Аппарат не нужен. Верните симку за 300 долларов. При обмене гарантирую вашу безопасность. Или пришлите сообщение с номером телефона Лео. Тогда не буду блокировать сим-карту в течение суток. Звоните хоть в Штаты, не отключу!» Оставалось только ждать. Я позвонил в офис и сообщил свой новый временный номер.