Он еще что-то рассказывал, рассказывал. Но дальше я его почти не слышал. Мне стало тепло, в ладонях был жар, а в голове была пустота. Мозг отказывался воспринимать дальше информацию. Состояние тепла и отрешенности от происходящего плавно заполняло пространство и сливалось с белым светом, наполняющим комнату. Я смотрел широко открытыми глазами, и предметы были слиты в разноцветную мозаику без углов и изломов. Каждый цвет плавно переходил в другой безо всякой границы. Монолог доктора втекал в уши музыкой жизни и спокойствия. Игра была не закончена, но я чувствовал, что в этой нелепой гонке со смертью я временно вырвался далеко вперед. Появилась абсолютная уверенность, что мама моего друга будет жить. Ощущение жизни заполняло пространство вокруг и наполняло каждую клеточку моего тела. Потом я увидел Лео. Она спокойно читала роман в шезлонге у бассейна. Это было так естественно видеть. Темные очки скрывали глаза от ослепительного теплого солнца, ласкающего ее кожу. Она отдыхала от прошлой жизни, которая так мешала ей дышать свободно. Я тоже был частью ее прошлого, а потому – ненужной частью, от которой нужно как минимум отдохнуть. Не важно, в каком мире я ее увидел. Единственное, что заполняло мое сознание, – это ощущение, что у нее теперь все хорошо. Волны умиротворения и спокойствия протекали по мне от пяток к затылку и обратно. Потом все стихло. Зрение сфокусировалось на близлежащих предметах. Четкость и острота восприятия окружающего мира поразили меня полнотой своих красок и ощущений. Я спокойно поднялся с кушетки, поблагодарил доктора и молча принялся пить горячий чай.

– Вот и молодец! Вот и посвежели! – радовался доктор. – Кстати, как там ваши московские врачи – едут?

– Все будет хорошо! – спокойно сказал я, глядя ему в глаза.

Он замолчал, изумленно глядя на меня. Потом немного поерзал на стуле. Я вопросительно посмотрел на него. И он решился:

– Можно ради эксперимента померить ваше давление и пульс?

– Меряйте.

Он засуетился, быстро измерил давление. Потом пощупал пульс несколькими способами. Похмыкал, поерзал на стуле, заглянул мне в глаза, заставил высунуть язык, долго слушал дыхание и сердцебиение. Потом сказал:

– Никогда не видел, чтобы так быстро менялось состояние от предынфарктного до идеального. То ли таблетки на голодной желудок вам пришлись кстати, то ли не знаю что. А я, поверьте, многое видел.

– Просто вы очень хороший доктор и очень вовремя говорите правильные слова.

Он снова замолчал, качая головой.

Полгода спустя мы сидели с Илюхой в офисе и обсуждали план маркетинговых мероприятий на следующий квартал. Илья поставил себе целью вернуть мне деньги, потраченные на здоровье его мамы. Мне деньги были не важны, но его желание было похвально. Я плавно готовил его к управлению моей фирмой. Сам же активно готовился к поступлению в бизнес-школу где-нибудь за бугром, оставаясь при этом акционером фирмы. Все знают, что бизнес-школа – это лучший отдых для менеджера, который можно себе позволить во время активной работы. Бизнес школа – это возможность поменять жизнь и перейти на качественно новую ступень, это общение в тусовке, которая потом будет рулить бизнесом по всему миру, это просто интересные новые люди, которые целый год будут с тобой мыслить на одной волне. В конце концов, это возможность не зависеть от государства, в котором ты родился и вырос, а стать человеком мира.

Всеми этими перспективами я активно себя тешил, хотя самое главное в другом – мне просто надо было сменить обстановку. Мне хотелось поменять вещи, которые напоминали мне о Лео. Мне нужна была нагрузка на мозг, чтобы у него не было свободной секунды вспоминать и грустить о прошлом.

Итак, жизнь налаживается. Я много и упорно работаю, помогая Илюхе стать профессионалом. Вечерами регулярно бываю в спортклубе. Занимаюсь йогой. Плаваю два раза в неделю по километру. Иногда встречаюсь с девушками. Иногда отрываюсь в ночь с пятницы на субботу в 30/7. Я снова оптимист. Я часто улыбаюсь и способен развеселить любую компанию, которая меня окружает. Но почему же так грустно, когда я на долю секунды остаюсь один? Почему знакомые в самый разгар веселья спрашивают, где я, на какой планете сейчас пребываю? Я здесь и не здесь, потому что я по-прежнему чувствую Лео, чувствую ее сердце, чувствую, как оно бьется где-то за бескрайним горизонтом, где-то, где ее не видит никто, кроме меня. Лео, где ты сейчас?

Почти у каждого из нас за плечами есть что-нибудь подобное. Нечто сверкающее осколками. Безумно красивое. И никому не нужное, кроме нас самих. Бывает такая грань, за которую лучше не переходить. Потому что за ней, за этой гранью, восприятие мира становится иным. Перейдя такой маленький рубикон, человек становится окончательным пессимистом или таким же оптимистом. Смешнее последнее. Люди начинают воспринимать тебя стопроцентным победителем, успешным, несгибаемым и твердым человеком, хотя тебе просто нет дела до земных забот и утех. Физики называют такой процесс фазовым переходом. Но мне ближе рассказ моего друга-физика об эффекте Холла. Это когда полупроводник, по которому продольно течет электричекий ток, поместили в сильное магнитное поле, и ток в полупроводнике начал течь еще и в поперечном направлении. Для человека любовь – это то же магнитное поле. Оно действует на тебя всего и на каждую клеточку в отдельности. Ты словно тот полупроводник. В какойто момент под воздействием сильного поля вдруг обнаруживаешь, что начал течь и двигаться и вдоль, и поперек, обретая все новые и новые степени свободы. Можно сказать, ты просто перешел в другое измерение и стал другим. Тебя не смущают ошибки, провалы и падения. Ты спокойно относишься к взлетам и заработанным миллионам. Ты не боишься выглядеть смешным, недостаточно крутым или слишком крутым. Тебя не волнует, какой у тебя в руках телефон и на какой машине ты приехал. Потому что, если ты приехал на советской развалюхе на гламурную вечеринку, значит ты просто ввел новую моду, и через вечеринку в этой тусовке кто-нибудь приедет на еще более убитой тачке. Твоя уверенность в себе поражает всех, внушает доверие, кому-то даже страх. Твое спокойствие внушает девушкам желание быть рядом, потому что они чувствуют мужа, за которым можно укрыться от любой напасти. Твоя улыбка вселяет в людей желание дружить с тобой, потому что они чувствуют твою открытость этому миру.

У каждого из нас где-то в глубине души есть остатки разбитых сердец, своего и чужих. Небрежно красивые кусочки, похожие на маленькие мерцающие осколки звезд. Мы бережем это нечто, прячем от других и от себя, потому что оно мешает жить спокойно и размеренно. Мы стараемся не вспоминать о них, потому что сразу хочется совершить какое-нибудь безумство. Мы не можем смириться со словом «никогда», даже если тебе десять раз показали, что ты не в силах что-то менять. Мы привыкли бороться, даже когда получили нокаут. В особенности тогда, когда бой, казалось бы, окончен. Мы привыкли к победам и не привыкли к поражениям.

В моей ванной висит зеркало, то самое, на котором рукой Лео написано: «Созвонимся после двух. Целую —))».

Психологи говорят: «Нельзя жить прошлым! Это вредит вашему здоровью». Это вздор, это не ко мне. Я не живу прошлым. Я просто ориентируюсь на каждый новый день на время после двух.

– Где ты, Лео?.. Каждый день после двух я жду, когда ты позвонишь.