– Её сложили задолго до меня. Нас много таких.

– Выходит, Лапа стал самим домом?

– Да. И, как прежде, блеск золота манит охотников до поживы, да только сам знаешь, где дармовое сало бывает. Вместо клада те, кто приходит, раскапывают в собственном сердце потаённые страхи, сомнения, неприязни, а Лапа делает всё, чтобы они разрослись и задушили того, кто их посеял. Большинство сразу уходит, очень немногие борятся, как ты, но когда и их дом одолевает, я на помощь прихожу. При жизни Лапа был сильнее, а сейчас я. Теперь он - мой пленник, и дом - его крепость, ключа от которой я не отдам. И все, кто пришёл в ту ночь, будут приглядывать за ним и следить, чтобы он зла не натворил.

– Картина в спальне! На ней те самые звери и птицы, и вы вместе с ними... Простите, я не узнал вас сразу.

Омутница вздохнула, но отнюдь не печально.

– Когда-то моя коса была золотою точно ржаное поле, а глаза ровно небо над ним. Теперь я другая. Иллиатар не услышал моей мольбы, но Альтея подарила мне новую жизнь и новое имя. Когда-то давно меня Иржицей(5) звали... а теперь Росою.

– Вам, наверное, грустно здесь одной. Хотите, мы между вашим озером и Истринкой канал выроем?
– предложил Вилль.
– Русалки к вам будут почаще наведываться, да и вы к нам заплывайте.

Рука омутницы замерла, потом задрожала, и аватар, которому по-прежнему лениво было открывать глаза, понял, в чём дело, только когда Роса захохотала на всё озеро, вспугнув лягушек.

– Не волнуйся, твои крепко спят и нас не слышат, - отсмеявшись, сказала омутница.
– А ведь Мириада говорила, что ты забавный! Но за меня не переживай, я не одна. Такие, как вы, часто приходят, меня потешают, да и... сам посмотри.

Вилль посмотрел и сразу сел. Похоже, они с Росой давно уже были не одни. На границе воды и берега сидели на корточках двое беловолосых черноглазых мальчиков лет шести, похожих, точно капли воды, и разглядывали аватара как расписную игрушку на ярмарке, разве что уши на прочность пришива не проверяли. Обрадовавшись, что "дядя" проснулся, один любознательно спросил, ткнув пальчиком:

– Дяденька, а зачем вам такие большие зубы? Вы тот волчок, который за бочок кусает?

– Вообще-то, иногда кусаю, - признался оборотень.

– Ух, ты!
– восхитился другой мальчик.
– А мы кусаться не умеем... только топить, да и то мамка не велит.

– Если маму слушать не будете, приду к вам домой и покусаю, - пригрозил немного осовевший аватар.

– Вот здорово! Тогда мы вас утопим!
– просияли милые дети.

Вилль запоздало сообразил, что иным способом в жилище омутников не попадёшь.

Взглянув на посветлевший излом неба над рощей, Роса заторопила детей в дом:

– Пора нам, рассвет уже скоро. Да и вам возвращаться пора.

– Значит, здесь нет клада?
– Вилль тоже поднялся, отряхнулся, сиречь, ещё больше развёз глину по мокрым насквозь штанам.

– Есть. Вон там, - русалка показала на затон.
– Но мои сыновья никого к нему не пустят. Это золото проклято.

– Да уж.

Детки с восторженным визгом утопили друг друга, только волны кругами пошли в доказательство того, что в старице Клин живёт кто-то крупнее налимов. Зайдя в воду по пояс, омутница вдруг развернулась:

– Ты сказал, что моя сказка грустная. Но это не так. У меня есть дом и дети - о чём ещё женщине мечтать? А вот ты, живой, грустишь от одиночества.

– Наверное, в день, когда я родился, звёзды как-то неудачно сошлись, - развёл руками парень.

– Не вини звёзды. Мы не рождаемся, чтобы жить одинокими, но порой сами себя обрекаем на одиночество.

– Но если одиночество - это единственный выход?

– Это неверный выход, - покачала головой Роса.
– Другой ищи. И не грусти...

Вилль задумчиво потёр бурые штаны такими же ладонями и решительно полез в озеро. Когда вернулся к костру, ребята уже проснулись и стучали ложками по пустому котлу, расшевеливая зевающих девочек.

– Ты что, в одежде купался?
– изумилась Майя, пощупав рубашку Вилля.

– Ага!
– Заодно и постирался. Пугать симпатичную нечисть голой задницей было совсем не-по мужски...

***

Дома выяснилось, что Симка с Козьмой ничего не натворили. Ну, почти. Разве что отгрызли ножку дивана, выпотрошили подушки, ощипали веник, опустошили кладовую, развезли уголь по полу и едва не спалили избу, когда пытались согреть молочка на ужин. Кто за что конкретно отвечал - хозяин не интересовался, только рукой махнул, и домовой, успокоившись, доверительно поведал, как славно они с Козенькой играли в салочки на чердаке. Вилль представил масштаб бедлама (на чердаке висели сушёные травы, низки лука с чесноком и лежал старый "ненужный нужный" хлам) и решил отложить визит до грядущей осенней уборки.