– Да не!
– отмахнулся Сенька.
– Если б водились, они б наш плот перевернули: это у русалок так с парнями знакомиться принято.

– Тогда остаёмся на романтический ужин с проклятой усадьбой, прекрасными "умертвиями" и волшебной луной. И будем надеяться, что папоротник спутает эту ночь со Свитличной и укажет нам, где собака... тьфу, клад укопан!
– объявил Вилль, радуясь, что хоть чем-то поднимет девушке настроение. Разговора по душам хотелось бы избежать, но, увы, не получится. Оставалось надеяться, что к вечеру Майя немного остынет... а там и луна дорожку на озере высеребрит, и сверчки запоют, и подружка на ветру продрогнет - согреть надо будет...

– Как будем искать?
– глаза у Лушки прямо-таки светились азартом: дай лопату, и не только двор, а поле под пшеничку вскопает.

– Искать мы будем, а вы лучше покушать приготовьте...

– Чаво?!

– Если найдём что-нибудь, поровну поделимся, а если голодными упашемся, сами к утру умертвиями станем. Разобъёмся на пары и будем по очереди обыскивать особняк и двор. Как только тем, кто в доме, станет невмоготу - меняемся.

Хитро прищурившись, Веньян колупнул кончик носа.

– Если б ты был купцом, где бы схрон сделал? В доме или во дворе?

– Во дворе его могли батраки найти, так что, скорей всего, в доме, - озабоченный собственными проблемами Вилль не заметил подвоха.

– Тогда мы - в дом!
– обрадовались Лесовята.

***

Деревянный козлиный рог был слишком велик для крохотного тельца, и со стороны могло показаться, что кто-то злой шутки ради насадил на него воробья вместо украшения.

– Зосий сюда последним ходил, - пробормотал Венька.

– Ага, - рассеянно кивнул Сеньян. Лесовята стояли на крыльце, задрав головы вверх, смотрели на трупик и почему-то не могли просто войти.
– Давай его снимем?

– Что, птичку жалко? Похоронить решил?
– неуклюже съязвил Венька, тоже чувствуя какую-то нелепую обязанность перед мёртвой птахой. Ну, висит, и пусть висит себе дальше...

– Да не, вдруг кому на голову свалится?
– нашёлся Сенька.

– Особенно, если Таше: от её визга дом сам подклет подымет и на столбах уковыляет, - хмыкнул его брат, ища в траве палку, чтобы стряхнуть трупик. Лопаты забрали те, кому предстояло начать раскоп двора.

Сеньяну повезло раньше. Палка нашлась хорошая, прочная, но, увы, коротковатая и до цели доставала самым кончиком.

– Он там застрял. Подсади-ка, - попросил Сенька.

Брат подставил сцепленные в замок руки, и младший Лесовёнок упёрся ногой. Парни весили одинаково, и Венька сквозь зубы ругался, из последних сил пытаясь не разжать пальцы, а живая конструкция угрожающе раскачивалась; измазанный в глине Сенькин лапоть скользил; палка никак не попадала по воробью.

– Ты скоро там?
– прошипел Веньян.

– Сейчас... А-а, твою мать!!!

Сбитый упокойник наконец-то упокоился, но не в земле, как положено, а у Веньки за пазухой, предварительно тюкнув Сеньяна по макушке. Естественно, "башня" рухнула. Младший Лесовёнок растянулся плашмя, а старший заскакал вокруг, почти в суеверном ужасе выдёргивая рубашку из штанов. Орать не орал, но бранился от души.

– Ну что, в крапиву его откатим?
– неуверенно предложил Сенька, когда птичка вытряхнулась и печально распростёрла в траве крылышки.
– Девчонки точно туда не сунутся.

– Да нет, лучше похороним, - ответил Венька и, оправдываясь, добавил: - А то вдруг они крапивные щи варить удумают?

***

– Давай отсюда начнём!
– решил Вилль, вонзая лопату у корневища векового раскидистого дуба.