Когда ратник вернулся, чумазый и промокший до колен, Анята подкладывала в миску очередную порцию улиток, а сытый Шип, в свою очередь, потчевал болотников обещанными байками о чужедальних землях. Начинало темнеть, и вместе с сумраком в хижину вполз вой, отдалённо похожий на волчий, но до того тоскливый и жуткий, что зубы Бахмута против воли выбили дробь. Нечто похожее он слышал, но выл тогда не зверь, а вдова над свежей могилой. Эльф сразу замолчал.

– А это наш вурдалак!
– пояснил Брыня довольно, будто речь шла о местной достопримечательности.

***

– Который задрал орка?
– Шип подцепил улитку. Рискнув попробовать первую, он не пожалел и теперь на радость Аняте орудовал палочкой наравне с местными.

– Он, паскудник!
– с порога бодро ответил незнакомый няша. Самым примечательным в нём был пёс - чёрный лохматый волкодав исполинских размеров, чьей пасти мог бы позавидовать крокодил. В руке парень нёс лук, за плечами - колчан, но выглядело всё это так убого, что в случае встречи с упырём надежда только на собаку. Впрочем, и оружие Брыни, висящее на стене, было не лучше.

– Сколько раз говорили тебе, Додоня, возьми свою псину на привязь, - услышав клацанье когтей, укорил Пиня.
– Не ровен час, загрызёт кого-нибудь.

– Разве что вурдалака!

– Балуня, иди ко мне!
– ласково позвала Анята, на щеках которой вдруг проклюнулся румянец, и волкодав подбежал, метя хвостом. Оказалось, что в холке он по грудь девушке. Можно вместо ослика использовать, раз копытных здесь не держат.

Вспомнив о боевом товарище, Шип выглянул в окно. За неимением конюшен, лошадей пришлось оставить под навесом, и вряд ли четыре столба да хлипкий плетень послужат преградой для хищника. Сольдэн сторожко поводил ушами, всматриваясь в темноту, но особого испуга не выказывал, видимо, не считая вурдалака достойным противником после кметей-перевёртышей. И всё же л"лэрд решил ночевать на улице, положив рядом с тюфяком обнажённый меч.

Между тем, Додоня плюхнулся на лавку, нахально потеснив кого-то из местных, и запустил палочку в миску. Вообще он держался по-хозяйски, и, судя по лицу Аняты, очень скоро девушка будет варить улиток в другом доме. Волкодав лежал у её ног трофеем беззаветной собачьей любви, которой покорны всё возрасты, размеры и породы, чего не скажешь о тех, кто причисляет себя к расам разумным.

– Вы правильно сделали, что своего упокойника наконец-то прибрали, а то смердело от него хуже, чем из трясины, - заявил парень, лишь мельком глянув на эльфийские уши. Оно и понятно, после зелёной физиономии орка такой мелочью не удивишь.

– Добрых путников благодари, они с нашим разладом покончили, - проворчал Брыня.
– А упокойник ваш был!

– Ага, спасибо. Где вы его зарыли?

– На самой границе, - вперёд Лаптя ответил Шип.

– Это правильно. Нам чужой труп не нужен, а так он вроде как ничейный получается!

– Это ваш труп!
– свирепо рявкнул Чуня.

– Он на самой границе лежал, но головой с вашей стороны, значит, ваш.

– Бы-гмы-ы-ы!

– Моня прав, ногами он в Осадках лежал, сталбыть, к вам шёл!
– наткнувшись на умоляющий взгляд сестры, Брыня сбавил обороты.
– И почём нам знать, что не ты его на серёдку перетащил?

– Да я б один эту орясину не поднял!

– Цыц!
– Пиня хлопнул ладонью по столу.
– Негоже при гостях распрю сызнова начинать, когда они нам мир да лад принесли!

Облегчённо выдохнув, Анята почесала пса за ухом.

– Значит, ты нашёл мертвеца?
– обратился к Додоне Шип.

– Ага. Решил с утречка к Брыне с Анятой зайти, а он прямо у тропинки лежит, весь погрызенный да искусанный. Пошёл я к своим за подмогой, а когда мы с парнями вернулись, труп уже под шильдой сидел без головы и с нашей стороны!

– Я тоже к тебе по-соседски шёл заглянуть и увидел труп. И тоже подмогу привёл, да только наши парни расторопнее ваших оказались, - съехидничал Брыня. Феня с Полуней гордо выпрямились на ковриках.

– Вы свару и начали!

– Гав!

В наступившей тишине стало слышно, как возятся лошади во дворе. Сочтя долг выполненным, Балуня снова положил морду на ступни девушки.