Во-вторых, почему нечисть заинтересовала путешественника настолько, что он решил задержаться в подозрительном месте у жадного до "злата" хозяина? Вой действительно походил на вурдалачий, но не только.

И, в-третьих, что за вурдалак такой, предпочитающий гоняться за зверьём, хотя слепой старик был для него более лёгкой добычей?

Затмив лунный свет, на утоптанный пол легла тень. Шип машинально нащупал рукоять меча. Прижав палец к губам, Брыня зашёл под навес и сел напротив л"лэрда.

– Ты метко стреляешь?

В ответ на глупейший вопрос эльф иронично выгнул бровь, но человеку этого оказалось достаточно.

– Тогда пойдём на вурдалака поохотимся.

– Это с какой стати?

– С такой, что стрелок из меня неважный, а вам надо стол и кров отрабатывать.

– Ну ты наглец!
– восхитился Шип.
– За слизняков и прогнившие тюфяки ты с нас столько содрал, сколько столичные корчмари за комнату и свежую баранину постыдятся брать.

Брыня насупился:

– Не пойдёшь, сталбыть?

– Мне и здесь неплохо, а если ты оставишь меня в покое, будет совсем хорошо.

Больше мужик не стал тратить ни минуты, махнув рукой на неправильного эльфа, которому чужд охотничий азарт. Прихватил из дома лук и один отправился ночью на болота. Лапоть прав, идиотизм этого типа может успешно конкурировать с Нелюдиным.

Вурдалак завывал всю ночь то ближе, то дальше, но в саму деревню не заходил.

Похоже, Брыне с охотой не повезло.

Несмотря на то, что лук он с собой взял орочий.

***

Всё-таки Шипа сморила дрёма, и он, не надеясь на Лаптя, попросил Сольдэна подежурить. Жеребец предупреждающе всхрапнул раньше, чем на плечо л"лэрда опустилась рука, что позволило сделать побудку приятнее для всех и исключило участие в ней меча. Анята выглядела не просто встревоженной, а перепуганной насмерть, даже косу с вечера не переплела, а зипун брата набросила прямо на ночную сорочку.

– Светлый-ня... Дивный-ня...

– Просто Шип.

– Шип, - девушка с трудом удержалась, чтобы не добавить привычное "ня", а эльф - от смеха.
– Мой брат куда-то ушёл ночью, и до сих пор не вернулся. Прости, что тебя разбудила, но я и так еле утра дождалась.

– На охоту он ушёл, но похоже, с дичью так и не встретился, иначе вурдалак по-другому выл бы.

– О, болотные огни! А если он утонул?

– Его крика я тоже не слышал. Походит, устанет, вымокнет и вернётся. Лапоть, вставай, нам в дорогу пора!
– Шип запустил в компаньона остывшим угольком, спровоцировав незлобивую ругань.

– Уже уезжаете? Я думала, вы со мной Брыню подождёте, а ещё лучше с поиском поможете...

– Анята, вас две деревни людей, а мы совсем не знаем местность и будем только мешать. Пусть кто-нибудь из детей сбегает в Осадки, всех оповестит, а к тебе жениха с волкодавом приведёт, чтобы одной страшно не было.

Девушка зябко обняла себя за плечи:

– Да, извини за дерзость. Пойду завтрак приготовлю, вы ж за него уплатили.

– Тебе бы не в болоте тонуть, а в город податься. Устроилась бы подавальщицей или кухаркой в корчме, улиток своих разводила бы, а через год-другой на твоё блюдо со всех околотков люди будут сбегаться.

– Я об этом думала, но у меня здесь брат, жених и Балуня - вся моя жизнь.

– Жалко её, - вздохнул бывший ратник, проводив хозяйку сочувственным взглядом.
– Брат денег скопит и уедет, жених мне тоже что-то не нравится, а его псина - того пуще.

– Лапоть, если будешь всех подряд жалеть, то в конце концов сам подставишь спину под нож очередного бедолаги, да ещё благословишь его перед смертью. Анята не бедная сиротка, так что лучше прибереги жалость для Зорьки. Она есть хочет и, знаешь, что о тебе...