своих «идей».

Впервые я встретил человека, который умел так вни­

мательно, так уважительно, так увлеченно и заинтере­

сованно слушать своего собеседника. Блок слушал так,

будто ваш рассказ открывал ему новые увлекательные

миры.

Вопрос «вы думаете?» произносился с искренним

удивлением. И чтобы подчеркнуть свой интерес к тому,

что говорит собеседник, чтобы поощрить его, Блок при­

двигался к нему поближе и как бы говорил: «Я слушаю

вас внимательно, понимаю, сомневаюсь, но все, что вы

говорите, необыкновенно интересно, продолжайте, по­

жалуйста».

Когда я закончил свою импровизацию об объеди­

нении символистов, Блок не стал возражать мне, он

только мягко выразил сомнение в реальности моих про­

ектов.

...Разговор с Блоком происходил в то время, когда в

среде литераторов еще не утихли страсти, вызванные по­

явлением поэмы «Двенадцать».

Я не знал, что от Блока отвернулись многие писате­

ли, среди которых были и его друзья. Не знал, что со­

всем на днях близкий друг поэта, Владимир Пяст, в ка­

ком-то общественном месте отказался пожать протяну­

тую Блоком руку.

Не знал и того, что Александра Александровича все

это глубоко волнует.

263

И только позднее, когда я услышал об этом от самого

Блока, я понял, до чего несвоевременны и несуразны

были мои «идеи».

Мой первый визит на Офицерскую затянулся. Я был

так взволнован, так увлечен своими речами и так по­

ощрен Блоком, что не заметил, как пролетело время, и

опять забыл, зачем пришел.

Прощаясь, Блок сказал, что будет думать о нашем

разговоре, просил позвонить ему и непременно зайти

еще.

Я уже повернулся, чтобы идти в переднюю, но Алек­

сандр Александрович остановил меня и напомнил о кни­

гах, за которыми я пришел. Он на минуту вышел и тут

же вернулся с аккуратно завязанным пакетом, который,

как видно, был приготовлен до моего прихода. Он ска­

зал, что в пакете пять трехтомников стихотворений в

издании «Мусагет», что это пока все, что ему удалось

найти, но что где-то должны быть еще книги, которые

он постарается разыскать к моему следующему при­

ходу.

Надо было заплатить за книги. Вспомнился Васильев

со своими рассуждениями. Сколько надо заплатить? Как

заплатить? А вдруг денег не хватит? Ведь мы не рассчи­

тывали на такое количество — целых пятнадцать книг!

По нашим масштабам это было много. Что делать? Все

эти вопросы молнией пронеслись в голове.

Но не успел я закончить свои тревожные размышле­

ния, как Блок прервал их и, как бы читая мои мысли,

сказал:

— Деньги вы можете принести в другой раз, когда

книги продадутся, пусть для меня будут такие же усло­

вия, как и для Жевержеева. К тому же у вас будет повод

прийти еще раз, и тогда мы подробнее поговорим о ва­

ших планах. И я о них подумаю.

Я все же настоял, чтобы Блок взял деньги, которые я

принес с собой, и обещал остальные принести после то­

го, как книги будут проданы.

Трудно передать, что и испытывал, возвращаясь до­

мой!

Я был весел и всю дорогу старался вспомнить, что

говорил Блок. Как случилось, что мы оказались старыми

друзьями? И какой он внимательный, от него не усколь­

знули даже мелочи, вроде условий, на которых мы полу­

чали книги у Жевержеева. Удивительна была его щед-

264

рость, с которой он дарил мне время и внимание. Осо­

бенно поразила способность Блока читать чужие мысли:

только подумаешь, еще не скажешь, а он уже отве­

чает.

Дома меня ждал Васильев. Он выслушал мой по­

дробный рассказ и заметил, что он скептически относит­

ся к моей «фантастической поэме» (так он назвал мои

издательские планы) и что очень рад книгам Блока.

— Вот эти книги — реальность, ты даже не пони­

маешь, какую редкость, какое сокровище ты принес. Что

же касается твоих издательских проектов, они — беспред­