И очень важно то, что начат он в июне (а не раньше),

потому что каждый месяц, если не каждый день этого

года — равен году или десятку лет.

Да будет «Алконост»!

Александр Блок

1 марта 1919

Незадолго до юбилея вышел первый номер литератур­

ного альманаха «Записки мечтателей», и Александр Алек­

сандрович предложил воспользоваться юбилеем, чтобы

обсудить «Записки» и поговорить о том, каковы должны

быть следующие номера альманаха, как расширить круг

тем и привлечь новых авторов.

Помимо основных писателей «Алконоста» — Андрея

Белого, Иванова-Разумника, А. Ремизова, Константина

Э р б е р г а , — было решено пригласить на юбилей некоторых

деятелей Театрального отдела Наркомпроса, где в то время

10*

291

работали и Александр Александрович Блок, и я; это

были Мейерхольд, известный профессор-пушкинист

П. О. Морозов, а также переводчик и театральный дея­

тель Вл. Н. Соловьев; из художников были приглашены

Ю. Анненков и молодой график Н. Купреянов.

Среди гостей случайно оказалась одна дама —

О. А. Глебова-Судейкина, жена художника Судейкина.

Она ничего не знала о юбилее, была где-то поблизости

и забежала на минутку, в то время когда гости уже си­

дели за столом. Почти все здесь знали Ольгу Афанась­

евну, обрадовались ей. Кто-то назвал ее «нечаянной ра­

достью», и все единодушно упросили остаться с нами.

Весь этот день был для меня полон хлопот: нужно

было достать вина и хоть какой-нибудь еды. Задача труд­

ная, но в результате некоторых усилий и сложных ухи­

щрений гостям было предложено роскошное по тем вре­

менам угощение. «Гвоздем» стола было блюдо — гордость

главного повара Дома ученых, бывшего раньше главным

поваром ресторана «Вилла Р о д э » , — форшмак из воблы и

мороженой картошки. Блюдо имело большой успех; ду­

маю, однако, что и не такое знатное угощение имело бы

успех. На столе были еще селедка, вобла и какие-то кор­

жики. К этой закуске удалось раздобыть три бутылки

чистого спирта.

Когда все гости собрались, Александр Александрович

начал разговор о «Записках мечтателей», но длился он

недолго.

Все приготовления к ужину были закончены, гостей

пригласили придвинуться к столу и там продолжать бе­

седу. Но тут разговор не клеился, пошли юбилейные ре­

чи и тосты.

Блок хотел вернуться к обсуждению, но это ни к чему

не привело. Разговор вспыхивал на мгновение и тут же

затухал.

Для обсуждения серьезных вопросов оказалось много­

вато вина и маловато закуски. Гости скоро захмелели,

и, как бывает в таких случаях, голоса становились гром­

че, а речи нескладней. Было трудно следить за мыслью

говоривших.

Деловой разговор так и не состоялся.

В то время Петроград был на осадном положении, и

по приказу властей после определенного часа хождение

по улицам без специального пропуска запрещалось. Ноч­

ные патрули в городе останавливали не только запоздав-

292

ших пешеходов на улицах, но заглядывали иногда и в

квартиры, проверяли, кто живет в них, а главным обра­

зом — скрывающихся, о которых ничего не было извест­

но домкомбеду (домовый комитет бедноты).

Мои гости никаких пропусков не имели, поэтому боль­

шинство из них разошлись по домам до запретного часа.

Остались только те, кто либо жил далеко, либо был рас­

положен еще посидеть: Блок, Белый, Анненков и Соло­

вьев. Некоторое время мы сидели за столом, допивая

вино, но постепенно сон начал одолевать гостей. Аннен­

ков с Соловьевым устроились кое-как на оттоманке и

скоро заснули. Белый дремал, сидя в кресле, а Блок и

я оказались крепче других; мы уселись у письменного

стола, который стоял у окна, как раз напротив передней,

и о чем-то полушепотом говорили.

Наконец и нас одолела дремота, и мы прикорнули

здесь же, у стола.

Осторожный стук в дверь разбудил меня.