вал о «Записках мечтателей», о том, кто и что там будет

печатать и о какой обложке мы думали. А когда узнал

о нашем намерении просить Головина сделать для об­

ложки занавес, воскликнул:

— Почему занавес? Ведь не только пьесы собираетесь

вы печатать в альманахе? — И добавил: — Нет уж, зана­

вес оставьте театру, а вам надо придумать сюжет, свя­

занный с названием альманаха — «Записки мечтателей».

10 А. Блок в восп. совр., т. 2 289

Надо подумать, какие они, сегодняшние мечтатели.

Думаю, что пока они еще крепко связаны с прошлым,

они только мечтают о будущем...

Так вслух размышлял Мейерхольд о мечтателях сна­

чала в поезде, а потом — когда шли по аллеям Царского

Села. Когда же подходили к дому, где жил Головин, он

сказал:

— Кажется, придумал! Обсудим вместе с Головиным.

Александра Яковлевича Головина мы застали за моль­

бертом — он писал натюрморт «Цветы в вазе».

Головин обрадовался Мейерхольду, они расцеловались

и долго обменивались дружескими объятиями.

Представив меня, Мейерхольд рассказал о просьбе

Блока и «Алконоста». Раскритиковав нашу затею с за­

навесом, он начал порывисто ходить по комнате, фанта­

зируя вслух сюжет обложки:

— Помните ли вы литографию Домье «Любитель эс­

тампов»? Так вот, этот «любитель эстампов» очень по­

хож, по-моему, на сегодняшнего мечтателя. Мне кажется,

нужно нарисовать такую картину: мечтатель стоит, дол­

жно быть, на очень высокой скале, спиной к зрителю.

Перед ним (под его ногами) расстилается большой про­

мышленный город. Крыши, крыши, крыши... и кое-где —

фабричные трубы. Над крышами стелется дым, который

на горизонте переходит в облака, а там, дальше, сквозь

дым и облака, неясно мерещится светлый город будущего.

Рассказав содержание картины, Мейерхольд обращает­

ся к Головину, просит взять бумагу и карандаш и за­

рисовать его, а он будет позировать в том положении, в

каком видит мечтателя на обложке.

Мейерхольд подошел к двери, встал к ней лицом, спи­

ной к художнику, засунул руки в карманы пиджака, как-

то сжался, собрался в струнку и так неподвижно стоял

несколько минут, пока Головин делал набросок.

Я оказался невольным свидетелем таинственного твор­

ческого процесса двух замечательных художников.

Вечером я рассказывал Блоку со всеми подробностя­

ми все, что видел и слышал. Александр Александрович

улыбался, а когда я кончил, сказал:

— Очень жаль, что не поехал с вами и не видел все­

го своими глазами. Что касается сюжета, придуманного

Мейерхольдом, я думаю, что он интересен и по мысли

глубже нашего занавеса. Одно несомненно: обложка бу­

дет очень талантлива. Поздравляю.

290

ЮБИЛЕЙ «АЛКОНОСТА»

В марте 1919 года исполнилось девять месяцев с

основания издательства «Алконост».

В бурное, полное событиями время срок в девять ме¬

сяцев показался нам солидным и вполне достаточным,

чтобы его отпраздновать. Ждать до года было очень

долго.

Я жил тогда в доме Толстого, на Троицкой улице.

Этот громадный дом занимал большой квартал. Построен­

ный незадолго до войны, он был рассчитан главным обра­

зом на богатых жильцов. Но наряду с большими барски­

ми квартирами один подъезд в доме владелец отвел для

жильцов, снимавших отдельные комнаты. Там все было

устроено, как в новых больших гостиницах: такие же

длинные коридоры и такие же удобные комнаты с ма­

ленькой передней и нишей для кровати.

В одной из таких комнат я жил, и в ней решено

было отпраздновать юбилей «Алконоста».

Первым на юбилей пришел Александр Александрович

Блок. Он открыл приготовленный мною альбом привет­

ствием:

Дорогой Самуил Миронович. Сегодня весь день я думал

об «Алконосте». Вы сами не знали, какое имя дали изда­

тельству. Будет «Алконост», и будет он в истории, пото­

му что все, что начато в 1918 году, в истории будет.